Наковальня - [53]

За исключением Габриела. Он просто делал то, что делал всегда. Только пожал плечами и сказал, что они могут делать что хотят, но он? Он — нет! Бабушка потом рассказывала, что Габриел и Диг-Диг подрались и эту драку наблюдал Старик. Диг-Диг заявил, что мы — единственные люди на Земле, чьи древние традиции не прерывались даже после Чумы. Габриел возразил: не прерывались? С чего он взял? Он — Диг-Диг — первый мальчишка в своей семье за много поколений, которому сделали обрезание, и он еще говорит, что традиция не прерывалась? Старику пришлось растащить их. К счастью для Диг-Дига, не то он мог бы лишиться не только своей крайней плоти. У Габа острая улыбка.

Хотя Старик не улыбался. И бабушка не улыбалась.

***

Карла подняла глаза от экрана и покачала кудрявой головой:

— Нет, с ним ничего не случилось. Должно быть, он был достаточно далеко. — Она отключила диагност и вместе с креслом отъехала от стола. — И вообще, побочный вред живой ткани от взрыва тонконога сильно преувеличен. Ты можешь смотреть прямо на взрыв и только будешь видеть зеленые пятна в течение дня.

— Все равно спасибо, — с облегчением сказала Изадора, вынимая Скунса из диагностической камеры. — Это просто для моего душевного спокойствия.

Карла — стройная седовласая женщина пятидесяти с лишним лет — была основателем Зверинца Настоящей Жизни. Двадцать семь лет она проработала ветеринаром. Через ее руки прошла едва ли не половина всех больных животных Кьяры. Наконец, устав от голографических Приключенческих Зоопарков с их фальшивым представлением о жизни животных в дикой природе, не говоря уж о генинжевом Зоопарке домашних животных («Тигр, король джунглей, самый грозный охотник Земли — безопасность гарантирована»), она с помощью группы добровольцев открыла Зверинец Настоящей Жизни, оплачивая эту затею из собственных сбережений.

— Ну, раз это для твоего душевного спокойствия, — откликнулась Карда, складывая свое диагностическое оборудование, — может, ты окажешь мне еще одну услугу, когда закончишь кормление?

— Конечно, все что угодно.

Карла показала на гелиосскую ласку, которая сидела все в той же клетке, в которой Изадора привезла ее.

— Ты не заберешь свою подружку на денек-другой, пока я не получу для нее герметичную клетку? Две гелиосские овражки могут учуять ее запах. Боюсь, они сдохнут от страха, если я оставлю ее здесь еще на один день.

— Конечно. — Изадора подала Карле ее жакет.

— Что за овражки? — спросила Чуен.

— Любимая пища гелиосских ласок. — А-а.

— И не забудь дать рыси порошок.

— Я всю сделаю, — пообещала Изадора, направляясь к окну. — Немного дневного света здесь тоже не повредит. — Она растемнила окно и отскочила, ослепленная взрывом света.

Там извивалось обнаженное женское тело, блестящее от пота, потом оно преобразовалось в крепкий мужской торс, и вспыхнули всеми цветами радуги слова: «Левинад! Выбор города!» — а за ними понесся шквал сексуально-ассоциативных образов.

Изадора застонала:

— Карла! Ты опять забыла заплатить?

Реклама на окнах была узаконенной, но телевещательная компания обязана была также предлагать услугу, которая позволяла убрать их передачу. Услуга стоила дешево, но время от времени люди забывали платить, и яркость этой визуальной плотины подбиралась так, чтобы использовать эти кратковременные упущения.

Карла равнодушно пожала плечами:

— Я заплатила вчера, но ты ведь знаешь, всегда бывает задержка.

— Как испортить тебе пейзаж, так у них никаких задержек нет, — едко пробормотала Чуен.

Изадора была суровой.

— Карла, если они и завтра ничего не сделают, позвони Кайнану, и пусть он скормит им с десяток юридических терминов!

Пообещав запереть, когда закончит, Изадора выпроводила Карлу за дверь. Повернувшись, она обнаружила, что Чуен наблюдает за ней с сардоническим выражением лица.

— В чем дело? — спросила Изадора.

— Это ты мне скажи, — ответила Чуен.

— Послушай, я собираюсь здесь прибраться, закончить кормление, а потом пойду домой. Не жди Меня.

— Это очень внимательно с твоей стороны, лапонька, но так легко ты от Чуен не отделаешься.

— Что значит «отделаешься»? — Изадора прикинулась невинной. — Я не хочу от тебя отделываться.

— Нет?

— Нет, просто… — Изадора избегала ее взгляда. — Просто мне нужно закончить здесь, и ты не обязана ждать.

— Я не уйду, пока ты не расскажешь мне, что ты задумала, — заявила Чуен.

— Ничего я не задумала, — простодушно сказала Изадора. — Просто у меня был тяжкий ночной марафон… и я хочу немного побыть одна, если ты понимаешь.

Чуен холодно рассматривала ее:

— Да, ты действительно не учишься.

— Чему не учусь?

— Ты знаешь чему! Стоит мне выйти за дверь, как ты сядешь за терминал и будешь копаться в киберпространстве!

Изадора раздраженно вздохнула:

— Ладно, может, я и сяду, но это не твое дело, а мое!

— Черта с два.

— Да!.. Это мое дело! Слушай, я не хочу тебя впутывать. Тебе незачем в это влезать, и лучше, чтобы ты не влезала, ладно? — Повернувшись к подруге спиной, Изадора занялась пачками пласпируса, которые принесла из своей квартиры. — Ты уже достаточно помогла. Спасибо. А теперь, пожалуйста, иди.

Она ждала.

Чуен сердито выдохнула сквозь зубы: