Наковальня - [150]

— Жил-был великий маг, и какая-то женщина однажды спросила его: «В чем разница между настоящей магией и иллюзией?»

А он ответил: «Только в размерах кролика».

«Я не понимаю», — сказала женщина.

Тогда он говорит: «Смотрите. — Рейнер вытянул руки ладонями вверх. Его движения были плавными и неторопливыми. — Никакой ловкости рук… ничего в рукавах».

В подтверждение своих слов он подтянул по очереди оба рукава. Его глаза были мягкими. Рейнер снова вытянул руки, ладонями вниз, и сжал в кулаки.

— «Вы должны верить, — продолжал маг. — Потому что, чтобы поверить в магию… сначала надо поверить, что чего-то не может быть, чтобы ты думал об этом как о магии, когда Оно произойдет. Но чтобы поверить только в иллюзию, ты должен по-прежнему считать, что этого не может быть, даже когда оно происходит. Разница лишь в степени сомнения или силе первоначальной веры».

Изадора перевела взгляд с Рейнера на Габриела. Его оружие неуверенно покачивалось.

Рейнер продолжал:

— Настоящая магия — в выходе за пределы веры и выходе за пределы сомнения. Потому что когда ты выходишь за эти пределы, тогда ничто — это магия… — его левый кулак повернулся и разжался, открывая пустую ладонь, — или все — магия.

Изадора смотрела, как пальцы его правой руки разгибаются один за другим.

В ладони Рейнера лежали три серебряных шершня.

Крик предостережения застрял у Изадоры в горле. Но Габриелу и не нужно было слышать его, он отлично помнил ее описание жуков, напавших на женщину в ее квартире. Осиный визг пронзил воздух, и три белые искры помчались с ладони Саксона Рейнера к Габриелу, Изадоре и Чуен. Шоковый пистолет уже падал из его пальцев, когда землянин шагнул вперед, без раздумий, без сожаления, только скорбно отмечая, что. где-то по пути смерть забралась на его плечо, а он и не заметил.

Призом были наручные часы со встроенным фоном и глобальной системой определения местоположения. Вещица, которую жаждали все трое мальчишек и над которой смеялся дядя Буль.

— Никогда в жизни не терялся, — хихикал он. — Зачем тебе ГСОМ, если ты знаешь песни земли? Если ты знаешь деревья, знаешь землю и умеешь чувствовать хорошие места, где джанг бьет ключом из камней?

Но мальчишки — всегда мальчишки. Всегда одержимы хромом. И что может быть соблазнительнее, чем игрушка, которая позволяет тебе знать, где ты находишься и когда, и дает возможность позвонить и сообщить всем зачем.

Поэтому они дождались того момента, когда мухи сгустились в воздухе и стали хватать их! По три попытки у каждого. Диг-Диг и Билли Полпинты выловили по три мухи: Диг-Диг в третьей попытке, Билли — во второй. Но Габриел, о-о, для Габриела это был знаменательный день. Диг-Диг жаловался потом, что две мухи Габриела спаривались в воздухе, но это было полностью в пределах правил. Дядя Буль мудро заметил:

— Ты сам выбираешь момент, это часть игры.

Правая рука Габриела пронеслась через воздух, захлопываясь с жужжащей жизнью между пальцами. И когда он разжал кулак, они были там. Четыре мухи, все переливчато-голубые и злые.

А три — это пустяк.

Правая рука Габриела пронеслась через воздух, захлопываясь с жужжащей смертью между пальцами. Одна! Две! Третья была слишком далеко и неслась прямо к испуганному лицу Изадоры. «Ты сам выбираешь момент…» С другой стороны, если ты выбираешь неудачный момент, ты меняешь правила игры.

Падая, он выбросил левую руку и сжал пальцы на металле и фарфоре. Не было никакой боли, только легкий укус, когда иглы вошли в ладони, и жжение — или Габриел вообразил его? — потекшее вверх по рукам. В любом случае все было правильно. Комната закружилась вокруг него, Пелем Лил, Саксон Рейнер, Тамара Леннокс, Чуен и Изадора. Где-то Старик смеялся от радости. И тут пол ударил Габриела Кайли и выбил из него жизнь.

МОЛОТ ТОРА

В беспомощном ужасе Изадора смотрела, как Габриел повалился на пол. Она даже не отреагировала, когда Лил прыгнул вперед и схватил свое оружие. Она видела только неподвижное тело Габриела, распростертое на паркете, его ониксовые глаза невидяще уставились в потолок. Дыхание Изадоры выходило короткими спазмами, словно кто-то зажал ее легкие в зубчатые тиски. Болью перехватило горло, и слезы ярости выступили на глазах.

— О, Богиня! — прошептала рядом с ней Чуен.

Бормоча проклятия, Лил возился со своим шоковым пистолетом, который, похоже, заклинило. Ни Тамара Леннокс, ни Саксон Рейнер не шевелились.

— Черт!

Отшвырнув оружие в сторону, Лил повернулся, чтобы встретить Габриела, и замер. Его глаза расширились. Потом он осторожно приблизился к телу.

— Он… мертв.

Тамара Леннокс заговорила:

— Обыщи его. Убедись, что на нем ничего больше нет. Ее слова лязгнули в ушах Изадоры, но их фактическое значение потерялось. Она только слышала, как Лил повторяет:

— Он мертв.

Сам капитан не торопился исполнить приказ. С жестким выражением лица он медленно опустился на колени рядом с телом землянина, старательно игнорируя три серебряные бусины, которые лежали теперь безжизненные, как сам Габриел, на полу возле его раскинутых рук.

— Ну и ну, вот это трюк, — пробасил наконец Рейнер, вставая с кресла. В его тоне звучало восхищение. — Ай да проворство. Я бы и сам не прочь научиться этому.