Наковальня неизбежности - [28]

— Именно. Возможно, наше предназначение в том, чтобы принести эту жертву? Войти в историю как люди, которые сдали армейскую группу "Висла" ради того, чтобы никто не погиб. Что мы приложили все усилия для спасения служивших нам людей, — театрально вздохнул Роммель, краем глаза наблюдая за реакцией генерала. Обращение к романтизму в духе "гибели богов" сработало. Скорцени задумался.

— Разоружите бригаду. Потом с помощью своих войск отконвоируйте к русским. Иначе кто знает, что они сделают? Единственное приемлемое для них оправдание – переход к партизанам.

Роммель ушёл, оставив Скорцени размышлять. Зерно брошено, осталось подождать и посмотреть, каковы будут всходы. В конце концов, мозгов у эсэсовца достаточно, чтобы проросло нечто толковое.

17800 метров над русско-китайской границей, B-36H "Техасская леди"

— Входим в воздушное пространство противника, — немного напряжённо сказал бомбардир. Первый раз за прошедший год с лишним, с момента "Великана". План полета отличался от разведывательного вылета русских. Они использовали причудливый изгиб границы для создания "навигационной ошибки". B-36 в этом не нуждались, просто пошли прямо и будут двигаться параллельно ей без малого двести километров.

Три бомбардировщика летели привычным строем звена на шестьсот метров ниже разведчика, камеры которого уже поворачивались, снимая каждую деталь поверхности.

— Меня что, опять подстрелят? — прозвучал женский голос, наполненный сомнением.

Клэнси похлопал свой штурвал.

— Не волнуйся, мы выше любой ПВО, которую могут развернуть японцы. Всё будет в порядке.

— В прошлый раз говорили то же самое.

Дедмон хмыкнул. Они привыкли к загадочным комментариям, время от времени звучавшим по внутренней связи. Но впервые они сложились в связный разговор. Он посмотрел на улыбающегося Фила.

— Это что-то новенькое. Раньше она никогда не отвечала.

— Боб, вы когда-нибудь говорили другим лётчикам об этом?

Полковник покачал головой. Он всегда считал такие моменты частным делом экипажа.

— Знаете, в шутку упоминал нескольким экипажам. Смеялись все, но примерно четверть как-то натянуто. Некоторые ушли от прямого ответа. Предполагаю, мы не единственная команда, столкнувшаяся с таким, а те кто юлили – точно. Как-нибудь надо будет проверить.

— Это РЭБ. Есть облучение наземными радарами. Японские обзорные, двух типов. Дальность и направление, плюс определитель высоты. Маневрируем?

— Конечно, Дирк. Обороты и интервалы по схеме. Тогда они не смогут нас точно нащупать. Фил, поднимаемся на 18100. Просто отпустите рули, она сама всё сделает. Скажите "Кексику" следовать за нами, если это не скажется на съёмке. Начинаем сейчас. На такой высоте понадобится четверть часа для подъёма.

Двигатели изменили тон, переходя на повышенные обороты для набора высоты. Вообще, всему экипажу полагалось быть в высотных костюмах, но никто ими не пользовался. Большинство даже не брали их с собой на борт. Конечно, в таком случае они почти немедленно потеряли бы сознание, но если повреждения вызвали разгерметизацию, потеря сознания – наименьшая из проблем. В другое время генерал ЛеМэй нашёл бы время заставить лётчиков исполнять инструкции, но сейчас на них никто не обращал внимания.

С такой высоты невооружённый глаз уже не различал деталей земной поверхности. Поэтому и нужны были камеры. Далеко внизу отдельные облака казались островами в разноцветном море. Здесь всё отличалось от тесного, застроенного ландшафта Европы, над которым они пролетали год назад. Полковник напомнил себе, что на этот раз, если получится, ничего не придётся разрушать. Просто несколько уроков японцам. И если они усвоят первый, ко второму даже переходить не понадобится.

— Нас засекли. Радары управления огнем ПВО, — голос из отсека РЭБ был спокоен.

— Принято. Внимание звену, обычная тактика уклонения, никаких выкрутасов. Делайте как мы, пока они не подойдут слишком близко.

Огонь зениток был бессилен. Чёрные клубки распускались гораздо ниже и слишком рассеянно. Даже если бы снаряды дотянулись до их эшелона, они взрывались с сильным разлётом.

— Фиксируем разрывы на высоте от десяти с половиной до двенадцати тысяч, — доклад с "Южного кексика" звучал удивлённо. — Скорее всего, это 100- и 130-мм орудия. На 150-мм, о которых мы слышали, не похоже.

— Спасибо! Скоро должны нарисоваться истребители. Вы зарядили свою новую штучку?

— Конечно, "Техасская леди". Всё наготове.

Клэнси посмотрел на шапки далёких разрывов.

— Выглядит жалко. Зачем вообще стрелять, если не достаёшь?

— Может и жалко, но лучше, чем где-нибудь у нас. Знаете, сколько тяжёлых зениток на родине? Батальон 90-мм орудий в Кэмп-Робертс, в Калифорнии. Скорее всего, по нам стреляет больше стволов, чем есть в США. Вокруг городов Восточного побережья стоит кое-что мелкое, оставшееся от обстрела ракетами с подлодок, но ничего серьёзного нет. Мы так же беззащитны, какой была Германия. Почему стреляют? Пробуют. Наши ребята тоже пробовали бы, надеясь на удачу. Просто не знают, что она им не улыбнётся.

Это было правдой. И одновременно вторым уроком. Первый гласил: "Не возьмёшь". Второй: "Вы можете попытаться. Но не захотите, чтобы у вас получилось". План полёта лежал у Дедмона в планшете. Бомбардировщики несли по два заряда каждый. Если один из них подобьют, остальные пойдут на Японию, по списку целей. Четыре бомбы на Токио, две на Йокогаму. "Открытые небеса". Стратеги летают где хотят.