Накопление капитала - [190]

Исходя из этого, оцените глубокомыслие моих «критиков-специалистов», когда они мне заявляют:

«Итак, если товарищ Люксембург продолжает: „Мы вращаемся очевидно в кругу. Производить больше средств производства только для того, чтобы содержать больше рабочих, и производить добавочное количество средств производства только для того, чтобы этим самым дать занятие этому увеличенному числу рабочих, — да ведь это абсурд с капиталистической точки зрения!“ Если т. Люксембург это говорит, то трудно понять, как эти слова могут быть применены к марксовым схемам. Целью капиталистического производства является прибыль, а эта последняя получается капиталистами в результате описанного процесса. Этот процесс поэтому является с точки зрения капиталистической отнюдь не абсурдом; напротив того, он именно с этой точки зрения представляется воплощением разума, т. е. стремления к прибыли»[340].

Действительно, «трудно понять», чего здесь больше: полной ли неспособности наивно признавшегося Экштейна вдуматься в основу марксовой теории о совокупном общественном капитале в отличие от отдельного капитала или полного непонимания поставленного мною вопроса. Я говорю: производство во все возрастающем размере ради производства с точки зрения капиталистической является абсурдом, потому что (при предпосылках, за которые цепляются «специалисты») для класса капиталистов, взятого в целом, невозможна в этом случае реализация прибыли, а стало быть и накопление. Мне на это отвечают: да ведь это же вовсе не абсурд, потому что здесь накопляется прибыль! А откуда знаете вы это, гг. «специалисты»? То, что прибыль в действительности накопляется, «вытекает именно… из математических схем, из тех схем, в которых мы, чувствуя себя господами положения, при помощи чернил и бумаги выводим один под другим ряды чисел, с которыми можно превосходно производить математические действия и в которых мы совершенно не принимаем во внимание денежный капитал!»

Ясно одно: всякая критика должна безнадежно разбиться об эту самодовольную «компетентность», потому что «специалисты» попросту стоят на точке зрения отдельного капиталиста, при помощи которой можно до известной степени обойтись для анализа процесса эксплоатации, т. е. производства, следовательно для понимания первого тома «Капитала», но которой, напротив того, совершенно недостаточно для обращения и воспроизводства капитала. Второй и третий томы «Капитала», через которые красной нитью проходит точка зрения совокупного общественного капитала, остались для них мертвым капиталом, в котором они изучали буквы, формулы, «схемы», но не заметили духа. Сам Маркс во всяком случае не был «специалистом», ибо он, не успокаиваясь арифметическим «ходом» своих схем, то и дело ставил вопрос: каким образом у класса капиталистов возможно накопление, образование нового денежного капитала? Привилегией эпигонов всегда было превращать плодотворные гипотезы учителя в безжизненную догму и находить полное успокоение там, где смелая мысль ощущает творческое сомнение.

Но точка зрения «специалистов» приводит к целому ряду интересных выводов, над которыми они очевидно не потрудились подумать, как следует.

Первый вывод. Если капиталистическое производство является само для себя неограниченным покупателем, т. е. если производство и рынок сбыта идентичны, то кризисы, как периодическое явление, совершенно необъяснимы. Если производство, как «показывают схемы», может сколько угодно накоплять, затрачивая свой собственный прирост для нового расширения, то загадочно, каким образом и почему создаются такие положения, когда капиталистическое производство не находит достаточного сбыта для своих товаров. Ведь ему достаточно только по рецепту «специалистов» самому проглотить избыточные товары, применить их в производстве (отчасти как средства производства, отчасти как средства существования для рабочих) — «и так каждый год», как показывает «таблица IV» Отто Бауэра. Непереваримый остаток товаров, напротив того, превратился бы тогда в новую благодать накопления и производства прибыли. Во всяком случае специфически марксово понимание кризисов, согласно которому они вытекают из тенденции капитала во все более короткие промежутки времени перерастать всякие данные границы рынка, превращается в абсурд. Ибо в самом деле, как производство, могло бы вырасти за пределы рынка, раз оно само для себя является рынком, раз рынок постоянно сам по себе автоматически возрастает и притом с такой же скоростью, как и производство? Другими словами, как капиталистическое производство могло бы периодически перерастать свои собственные границы? Оно так же могло бы это сделать, как человек может перепрыгнуть через свою собственную тень. Капиталистические кризисы становятся необъяснимым явлением. Или у нас в таком случае остается лишь одно объяснение: кризисы истекают не из несоответствия между способностью к расширению капиталистического производства и способностью к расширению рынка сбыта, а исключительно только из диспропорциональности между различными отраслями капиталистического производства.