Наказать и дать умереть - [25]

Он снова оглянулся на женщину.

Приковывать ее к кровати не имело смысла.

Мужчина взял пластиковый ключ-карточку и пошел к двери.

В лифте он нажал нижнюю кнопку.

Ему повезло: толстяк до сих пор сидел в баре.

Один, что удивительно. Все знали, как любит он женское общество и никому еще не ответил отказом, хотя дома жена и дети.

Сколько их? Двое? Трое? Четверо?

У стойки толчея, но возле толстяка одно место свободно. Как будто публика боится ему помешать.

Мужчина в очках нагнулся к стойке спиной к залу и протянул толстяку руку:

– Я не нарушу вашего уединения. Всего лишь хочу поздороваться.

– Я вас знаю? – Толстяк поднял удивленные глаза и ответил на рукопожатие.

Он вперил в незнакомца мутные глаза. Возможно, пилюли лишние. Хотя ничего нельзя знать наверняка.

– Я ваш поклонник, – продолжал мужчина в очках, – полностью одобряю вашу политику. Думаю, вы тот, кому суждено привести наше общество к справедливости. Могу я угостить вас пивом?

– Нет, от пива толстеют, мне бы чего-нибудь… Душа, знаете ли, хочет праздника.

Последнее слово прозвучало как «пражника».

Он заказал для толстяка виски. В баре было полно людей, но официант сразу поставил на стол бокал. Мужчина заплатил и незаметно высыпал туда несколько овальных желтых таблеток.

– А вы сами? – участливо поинтересовался толстяк.

– Я за рулем. И вообще, мне пора.

– Бросьте! – Толстяк махнул рукой.

– Как это вы здесь задержались? – спросил мужчина в очках, заглядывая толстяку в лицо.

– Пушшш… – прошипел тот сквозь зубы.

– Пуш?

– Все ушли на Пуш, там самые красивые девчонки. Но я вчера там был, и я ненавижу Пуш.

– Но что это?

– То же, что и Стюреплан, только в Гётеборге. Так утомительно… И музыка тоскливая.

Как и большинство его коллег, толстяк предпочитал Брюса Спрингстина, он говорил об этом во всех интервью. На фотографиях в газетах толстяк выглядел молодо, даже, выражаясь языком подростков, «хиппово». Но сейчас, помятый и пьяный в стельку, снова тянул на свой возраст.

– А я вот никогда там не бывал. Как, вы говорите?

– Пуш-ш-ш… – снова прошипел толстяк; изо рта его воняло.

– Впервые слышу, но мне почему-то кажется, у них в репертуаре нет Брюса Спрингстина, если там вообще есть дискотека.

– Дискотека… – Толстяк рассмеялся. – Откуда ты взялся, черт тебя подери? Дискотеки давно ушли в историю, теперь только клубы… Клубы и шлюхи – заносчивые, тощие суки… которые любят лишь свои мобильники и клацают ими… чик-чок, пока ты их трахаешь… – Он тряхнул головой и попробовал поднять бокал с виски. – Раньше еще был «Пенни Лейн», но сегодня по улицам не проехать… Да и зачем, если там сутками напролет крутят чемпионат по футболу?

Толстяк поднес ко рту бокал и сделал глоток виски. Он собирался еще что-то сказать, но голова упала на грудь, где на заляпанном красном галстуке красовался значок партии.

– Вам помочь подняться в номер? – с готовностью поинтересовался мужчина в очках.

– Ничего не понимаю… – бормотал толстяк, – как я мог так напиться?

– Я помогу вам.

– Я живу в… «Авилоне»… – бормотал толстяк, – но это ведь не «Авилон»?

– Я найду.

Мужчина взял толстяка под руки и повел его из паба к лифту, нажал кнопку и вышел на том же этаже, откуда только что спустился.

– Но это не похоже на «Авилон», – недоуменно озирался толстяк.

Женщина все еще лежала на кровати, уставившись в пустоту.

Мужчина усадил толстяка в кресло. Тот тут же откинулся, уронил голову на спинку. Потом снял с него ботинки и брюки с кальсонами, последние оказались ярко-желтого цвета, с рисунком из голубых лосей, и это его удивило.

Уложив толстяка рядом с женщиной, он решил дополнить картину пятном спермы на простыне. Взял пенис толстяка в руку, однако тот быстро обмяк. Тогда он развернул толстяка лицом к женщине и положил его правую руку на ее грудь.

Теперь пришло время заняться ее вещами.

Он нашел в сумочке идентификационную карточку, кредитку, мобильный и кучу разной чепухи, какую всегда таскают с собой женщины: тампоны, старые квитанции, упаковку влажных салфеток, брелок с ключами, таблетки от головной боли, шпильки, заколки, зеркальце, помаду и горсть монет разных стран, а также спичечный коробок, жевательную резинку, два паспорта – новый и просроченный, – семь авторучек, сувенирный флакон из-под духов и фотографию молодой девушки, должно быть ее дочери. Они похожи как две капли воды – он поднял взгляд на женщину. Может, стоит отыскать эту девчонку и всыпать ей розог, которых в свое время недополучила ее мать.

Он хмыкнул.

Жизнь бывает полна возможностей, но не всегда.

Он поднял на кровать ее дорожную сумку. Отыскал в ворохе тряпок флешку и снова задернул молнию. Потом упаковал ее ноутбук в чехол, подобрал с пола все вещи, включая мобильник, ботинки, брюки и кальсоны мужчины, положил все в свою большую сумку и застегнул молнию.

Возле кровати валялась на боку большая сумка-тележка на колесиках. Он знал, что в ней, – женщина об этом писала.

Мужчина снял с вешалки пальто, приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Никого. Он переступил порог, повесил на ручку двери табличку «Просьба не беспокоить» и, щелкнув замком, несколько раз толкнул створку вовнутрь.

Только в машине, выехав из города в южном направлении, мужчина позволил себе расслабиться. Но в ушах еще долго отдавались звуки ударов, а перед глазами мелькали красные полосы. Теперь он мечтал о сигарете и бокале виски.