Наказанные народы - [10]

.

Впоследствии турецкие руководители не раз подчеркивали в беседах с гитлеровскими дипломатами свою заинтересованность в поражении СССР и в связи с этим в «судьбе тюркских народов»[52].

Эта «заинтересованность» была затем использована советским правительством для обвинения ряда народов Северного Кавказа в измене. Несчастные народы эти неожиданно узнали, что являются вражеской агентурой.

Немецкий флирт с Турцией по поводу будущего «тюркских народов» прекратился, как только Гитлер убедился, что турки немецкие войска на Ближний Восток через свою территорию не пропустят, а будут по-прежнему балансировать между «осью» и антигерманским блоком. В ответ на высказанную премьером Сараджоглу озабоченность по поводу нежелания Германии предоставить самостоятельность территориям, населенным тюркскими народами[53], Гитлер предложил фон Папену проявить «большую сдержанность» и не идти на «несвоевременные разговоры»[54]. Игра в пантуранизм закончилась.

Но за много месяцев до этого решения представители крымско-татарской эмиграции были по ходатайству генералов Эркилета и Эрдена допущены в Берлин, а затем им было разрешено посетить и Крым. Хотя эмигранты не скрывали от немцев, что рассчитывают на создание в Крыму «независимого татарского государства», что полностью противоречило немецким планам, гитлеровцы от использования эмигрантов не отказались. Они им были нужны для помощи в формировании добровольческих частей из крымских татар.

В межвоенный период существовало несколько центров крымско-татарской эмиграции в Польше, в Румынии и в Турции. Часть крымско — татарских эмигрантов, проживавшая в Польше и в Румынии, участвовала в организации «Прометей» — созданной эмигрантами с Кавказа, проанглийской и профранцузской ориентации в 20 годах. Активнейшими деятелями были Сеидахмет и Кирималь. Первый, бывший учитель из Бахчисарая, а затем сотрудник татарского журнала, издаваемого в Румынии; второй адвокат, участник крымско-татарской эмиграционной группы в Польше. Ориентировались они до войны, как и вся группа «Прометей», на Францию и Англию. С началом же войны они уехали в Турцию. Здесь в течение столетий жили татары из Крыма (около полумиллиона), не подвергшиеся ассимиляции и сохранившие, к удивлению турок, свой язык и культуру. Часть крымско-татарского населения после Крымской войны была насильственно выселена из Крыма царским правительством.

Сеидахмет и Кирималь быстро нашли общий язык с руководителями т. н. пантуранского движения, генералами Эркилетом и Эрденом, и по их рекомендации вступили в контакт с немецкими властями. Именно Кирималь и другие эмигранты, прибывшие в Германию, а затем в оккупированный фашистской армией Крым, пустили в оборот термин «крымские турки»[55], что немало повредило крымским татарам в роковом для них 1944 г.

Эмигранты прибыли в Крым уже после того, как с разрешения оккупационных властей были созданы т. н. «мусульманские комитеты», которым были переданы функции регулирования культурной и религиозной жизни татар. Комитеты, однако, находились под строгим немецким контролем, впрочем, так же как и религиозная жизнь. Когда татары хотели избрать муфтием Крыма (т. е. высшим духовным служителем) кандидата, не пользовавшегося доверием немецких властей, то власти не только воспрепятствовали его избранию, но и заставили его бежать в Румынию. «Мусульманские комитеты» выставлялись в пропаганде татарских националистов якобы прямыми наследниками т. н. «магометанских комитетов» времен гражданской войны и немецкой оккупации 1918 г., когда татарские националисты, представлявшие интересы верхушечных слоев крымско-татарского общества, пытались провозгласить свое независимое (на самом деле зависимое от кайзеровских войск) государство.

Представители эмигрантов добились от Симферопольского «мусульманского комитета», фактически являвшегося центральным, признания их в качестве делегатов при германском «восточном министерстве» и с тем отбыли в Берлин. В 1943 г. «восточное министерство» учредило у себя соответствующий отдел.

Но с образованием «мусульманских комитетов», разрешением на издание газеты и журнала, открытием театра, школ с преподаванием на татарском языке немецкие власти начали оказывать давление на крымско-татарское население, призывая его вступать в «отряды самообороны» и другие формирования для борьбы с партизанами. Создание татарских частей началось в январе 1942 г. На 15 февраля было набрано всего лишь 1632 человека (14 рот, 6 батальонов)[56]. Кроме того, в лагерях для военнопленных советских солдат в Симферополе, Николаеве, Херсоне и Джанкое благодаря немалой помощи эмигрантов удалось завербовать еще несколько тысяч «добровольцев» во вспомогательные части вермахта. Сведения об общем количестве крымских татар, находившихся в военных формированиях, разноречивы. Кирималь, например, называет для 1941–1944 гг. цифру от 8 до 20 тысяч чел.[57] Следует иметь в виду, что батальоны, иногда именуемые в литературе «татарскими», на самом деле состояли из лиц различных национальностей[58].

Подавляющее большинство «добровольцев» было из числа советских военнопленных. Их добровольность нередко была вынужденной. Хотя часть из них, может быть, и руководствовалась политическими мотивами, однако в большинстве случаев определяющими были личные мотивы: хотелось остаться в живых, дотянуть до конца войны, не погибнуть от лагерной жизни. Движущими политическими причинами, по мнению ряда историков, были крайности коллективизации и антирелигиозные мероприятия советской власти