Наказание жилищем. Жилищная политика в СССР как средство управления людьми. 1917-1937 - [92]
Счастливые, мы с женой объявили, что комната эта нам подходит. Уходя, уже в дверях, я сказал:
— Смешно, конечно, спрашивать, есть ли в вашей квартире ванная. В таком доме, как ваш...
И вдруг я вижу, что владельцы комнаты как-то замялись.
— Ванная у нас, конечно, есть, — после долгой паузы ответил, наконец, глава семьи.
— Но во время войны в нее вселился прокурор. С семьей. И до сих пор там живет...»>[974]
Власть строит шикарные дома с отдельными квартирами в условиях, когда администрация предприятий и учреждений, а также местные власти вселяют на проживание в одно жилое помещение совершенно посторонних друг другу людей. Вселяются, несмотря на официальный запрет, действующий с 1926 года>[975], и другие постановления и распоряжения, запрещающие подобное вселение>[976]. Вселяются потому, что жилищный дефицит огромен; потому что жилищная проблема для подавляющей массы населения страны никак не решается; потому что, если людям — хотя бы таким образом — не дать крышу над головой, они принуждены будут жить прямо на улице. Вселяются, несмотря на все предписания центральной власти, которая и в 1934 году вынуждена указывать на недопустимость продолжающегося вселения в одну комнату посторонних лиц: «...не могут быть изъяты... отдельные комнаты, если в результате их изъятия пришлось бы поместить в одной комнате лиц разного пола (кроме супругов и детей до 10 лет)»[977]; вынуждена специально оговаривать невозможность вселения в одну комнату посторонних мужчин и женщин: «...вселение в занимаемую женщиной комнату постороннего ей мужчины с обязанием последнего поставить перегородку или драпировку... запрещено законом»[978].
Власть создает дома специалистов в условиях, когда доведенные до отчаяния полным равнодушием власти к их положению люди, в попытке самостоятельно решить свои жилищные проблемы, решаются на самовольный захват жилища и вселение в пустующие, по причине временного отсутствия «хозяев», помещения. Как указано в Циркуляре НККХ и НКЮ № 91/а-41 от 1 апреля 1934 года «О борьбе с самоуправным вселением в несвободные жилые помещения»: «Вселение большей частью производится в отсутствие фактических пользователей жилых помещений и нередко сопровождается взломом дверных замков и выбрасыванием обстановки и домашних вещей, находящихся в этих помещениях»[979]. Заметим, что в этих случаях власть проявляет предельную решительность и строгость — самоволия и самоуправства она не терпит. В любом деле должен быть порядок. Власть сама осуществляет захваты жилой площади, сама производит массовые переселения и вселения, но в полном соответствии с определенным ею же самой законным порядком. И нарушение этого порядка она терпеть не намерена: «Лицо, получившее от любого учреждения или организации ордер или разрешение на вселение в помещение, которое оказалось несвободным, не может занять это помещение без предварительного выселения в установленном законом порядке фактически проживающих в нем жильцов. (...) Лица, самовольно занявшие несвободные жилые помещения, а также должностные лица, оказавшие содействие самоуправному заселению несвободных жилых помещений, взлому дверных замков и выбрасыванию чужих вещей, подлежат привлечению к уголовной ответственности за самоуправство»[980].
Власть строит дома специалистов в условиях, когда из-за дефицита жилой площади в ряде мест вынуждена снижать и без того предельно жесткую, самой же собой установленную официальную жилищно-санитарную норму. Так, постановление ВЦИК и СНК СССР от 10 февраля 1933 года «О временном снижении в г. Дмитрове Московской области нормы жилой площади на человека»[981] предписывает: «Ввиду особой важности строительства канала «Волга-Москва», отсутствия в г. Дмитрове достаточной жилплощади для размещения рабочих, служащих и инженерно-технических работников Главного управления строительства, а ровно незавершение там нового жилстроительства, разрешить Московскому облисполкому снизить временно в г. Дмитрове предельную норму жилплощади до 5 кв. м на человека, с тем, чтобы не позднее 1 июля 1933 года там была восстановлена законная жилищно-санитарная норма. Действие постановления ВЦИК и СНК от 15 августа 1926 года об ограничении принудительных уплотнений и переселений в квартирах в отношении г. Дмитрова приостановить до 1 июля 1933 г.»[982] Кстати, 1 июля 1933 года законная жилищно-санитарная норма в г. Дмитрове так и не была восстановлена. Отдельным постановлением ВЦИК и СНК РСФСР снижение нормы жилплощади было продлено еще почти на год — до 1 мая 1934 года[983]. Подобные вынужденные снижения нормы жилой площади (и неизбежно следующие за ними переселения с целью уплотнения) продолжаются и в последующие годы. В частности, в 1934-1935 годы выходит серия постановлений, предписывающая снижение нормы жилой площади в городах, где образуются административные центры[984]. В этой серии постановлений воспроизведена фактически одна и та же формулировка, законодательно разрешающая снижение нормы жилой площади до 5 кв. м: «Снизить норму жилой площади до 5 кв. м на чел. и приостановить действие постановления ВЦИК и СНК РСФСР от 15 августа 1926 г. об ограничении принудительных уплотнений и переселений в квартирах»
Город-сад – романтизированная картина западного образа жизни в пригородных поселках с живописными улочками и рядами утопающих в зелени коттеджей с ухоженными фасадами, рядом с полями и заливными лугами. На фоне советской действительности – бараков или двухэтажных деревянных полусгнивших построек 1930-х годов, хрущевских монотонных индустриально-панельных пятиэтажек 1950–1960-х годов – этот образ, почти запретный в советский период, будил фантазию и порождал мечты. Почему в СССР с началом индустриализации столь популярная до этого идея города-сада была официально отвергнута? Почему пришедшая ей на смену доктрина советского рабочего поселка практически оказалась воплощенной в вид барачных коммуналок для 85 % населения, точно таких же коммуналок в двухэтажных деревянных домах для 10–12 % руководящих работников среднего уровня, трудившихся на градообразующих предприятиях, крохотных обособленных коттеджных поселочков, охраняемых НКВД, для узкого круга партийно-советской элиты? Почему советская градостроительная политика, вместо того чтобы обеспечивать комфорт повседневной жизни строителей коммунизма, использовалась как средство компактного расселения трудо-бытовых коллективов? А жилище оказалось превращенным в инструмент управления людьми – в рычаг установления репрессивного социального и политического порядка? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в этой книге.
В мировой истории промышленного производства ХХ века имя Альберта Кана не просто широко известно. Оно находится на недосягаемой для многих корифеев-архитекторов высоте, так как неразрывно связано с поистине эпохальным изобретением индустриальной эры — методикой скоростного поточно-конвейерного производства архитектурно-строительной проектной документации.При этом, в истории советского промышленного проектирования имя Альберта Кана бесследно спрятано под толстым слоем безосновательной критики, наглухо замазано лживыми обвинениями и надежно укрыто под вывеской советского проектного института «Госпроектстрой», специально созданного в 1930 г.Фирма А.
В своей новой книге видный исследователь Античности Ангелос Ханиотис рассматривает эпоху эллинизма в неожиданном ракурсе. Он не ограничивает период эллинизма традиционными хронологическими рамками — от завоеваний Александра Македонского до падения царства Птолемеев (336–30 гг. до н. э.), но говорит о «долгом эллинизме», то есть предлагает читателям взглянуть, как греческий мир, в предыдущую эпоху раскинувшийся от Средиземноморья до Индии, существовал в рамках ранней Римской империи, вплоть до смерти императора Адриана (138 г.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
На основе многочисленных первоисточников исследованы общественно-политические, социально-экономические и культурные отношения горного края Армении — Сюника в эпоху развитого феодализма. Показана освободительная борьба закавказских народов в период нашествий турок-сельджуков, монголов и других восточных завоевателей. Введены в научный оборот новые письменные источники, в частности, лапидарные надписи, обнаруженные автором при раскопках усыпальницы сюникских правителей — монастыря Ваанаванк. Предназначена для историков-медиевистов, а также для широкого круга читателей.
В книге рассказывается об истории открытия и исследованиях одной из самых древних и загадочных культур доколумбовой Мезоамерики — ольмекской культуры. Дается характеристика наиболее крупных ольмекских центров (Сан-Лоренсо, Ла-Венты, Трес-Сапотес), рассматриваются проблемы интерпретации ольмекского искусства и религиозной системы. Автор — Табарев Андрей Владимирович — доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН. Основная сфера интересов — культуры каменного века тихоокеанского бассейна и доколумбовой Америки;.
Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.
Книга для чтения стройно, в меру детально, увлекательно освещает историю возникновения, развития, расцвета и падения Ромейского царства — Византийской империи, историю византийской Церкви, культуры и искусства, экономику, повседневную жизнь и менталитет византийцев. Разделы первых двух частей книги сопровождаются заданиями для самостоятельной работы, самообучения и подборкой письменных источников, позволяющих читателям изучать факты и развивать навыки самостоятельного критического осмысления прочитанного.