Наказание любовью - [2]

Мать и отец безумно любили ее. Диана была очень счастлива и слишком избалована. Ее капризы были известны в обществе, ее проделки порой доходили до глупости, но момент веселья проходил, и она очень раскаивалась в содеянном, увидев свое имя в прессе.

Сегодня на танцах у Верайтисов она нашла новое развлечение. Оно обещало быть мимолетным, но Диану не остановило это, она была азартна, играла до конца и не думала о последствиях, которые неизбежно ждут ее. Как всегда, она не колебалась ни минуты, будущее ее не касалось, она всегда жила настоящим.

Ее новым развлечением был молодой член парламента, успех на выборах совершенно вскружил ему голову. Считая себя неотразимым, он всем надоедал до тех пор, пока не добился того, чтобы его представили Диане. И теперь, не видя улыбок, вызываемых его высокомерием, не сознавая, что предупрежденная Диана увлекала его в свою игру, самодовольно красовался перед ней.

В саду, сжимая ей руку, ободренный молчаливым согласием, он попросил разрешения проводить ее домой.

Диана разрешила, и он не смог удержаться от того, чтобы не упомянуть об этом слегка небрежно своим знакомым.

О последующих событиях этого вечера у него остались горькие воспоминания. Унижение и боль, презрение Дианы, когда в такси он попытался ее поцеловать, и несколько синяков напоминали о том, как около ее дома он был схвачен веселыми проказниками, ожидающими их прибытия, и брошен в фонтан.

В мокрой одежде, стуча зубами от холода, бежал он с Гросвенор Сквер в бессильной ярости и, сгорая от стыда, продолжал слышать колкости и насмешки в свой адрес. Диана, которой быстро все надоело, выгнала своих друзей из дома и, уставшая, отправилась спать.

В спальне она долго стояла у зеркала, вглядываясь в свое отражение. На нее смотрело очаровательное существо. В белом платье, подчеркивающем нежную кожу, она как бы сошла с одной из картин Лоуренса, висевших внизу в столовой. Но между глаз у нее залегла строгая морщинка, а яркие губы выражали крайнее недовольство.

С раздражением она отвернулась от зеркала, сняла платье, надела халат, подняла жалюзи и распахнула окно.

Ее комната выходила на площадь. Уже почти светало, и в отдалении можно было услышать грохот грузовиков, подвозивших овощи и цветы в Ковент Гарден. Сад на площади казался голубым и таинственным в неподвижных тенях. Такси развозили припозднившихся гуляк по домам, полицейский замедлил шаг, чтобы проверить, все ли двери закрыты.

Посмотрев на противоположную сторону улицы, она почувствовала, что в тени раскидистого дерева стоит человек. Он стоял настолько неподвижно, что сначала она даже не заметила его. Приглядевшись, она увидела, что он очень высок, широкоплеч и, к ее удивлению, смотрел прямо на их дом. Он держал руки в карманах пальто, был без шляпы и, казалось, что, несмотря на ранний час, просто вышел погулять.

Как только она пошевелилась, он поднял голову и стал вглядываться, как будто старался узнать ее. Их разделяло значительное расстояние. Когда же она отступила в темноту комнаты, он повернулся и медленно ушел. Она наблюдала за ним, пока он не скрылся из виду, ни разу не обернувшись.

Диана рассеянно подумала о том, кто бы это мог быть и почему он здесь оказался. Это было не впервые, отчаявшиеся молодые люди безутешно бродили под ее окнами, но она была уверена, хотя едва различила его черты, что этого человека она раньше никогда не видела.

Так или иначе совершенно без всякой причины он заинтересовал ее. На минуту у нее возникла идея спуститься и заговорить с ним, но, посмеявшись над собой, она опустила жалюзи и через десять минут крепко заснула.

Утром она снова корила себя за легкомыслие. Ей было жаль глупого молодого человека, получившего чересчур жестокое наказание за свою самонадеянность. Вдруг она почувствовала отвращение к тому, что позволила себя втянуть в то, что больше соответствовало бездумным проделкам младших школьников. Однако ее гордость не позволила признаться матери в своем проступке, и когда та упрекнула ее, в ответ она тихо рассмеялась.

Стэнлиэры всегда отличались гордостью. Даже когда Джеймс Первый был возведен в титул графа, глава семейства отказался принять этот титул под каким-либо другим именем. Это сегодня и сделало родословную Стэнлиэров уникальной. Графский титул Стэнлиэров давал наследникам право на почетный титул виконта Стэнлиэр, и все остальные потомки тоже носили только имя Стэнлиэр.

Диана была единственным ребенком нынешнего седьмого графа. От чрезмерной избалованности гипертрофированное чувство собственного достоинства переродилось в черствость и безразличие к другим, граничащие с бессердечностью. Смелость, которой отличался ее прадедушка, принявший даже смерть с улыбкой, мужество другого Стэнлиэра, который пошел в атаку, когда только отступление могло спасти его жизнь, не проявились в Диане, когда речь шла о настоящих и глубоких чувствах.

В ней не было сострадания к слабости, она презирала людей, особенно женщин, когда видела малейшие ее признаки. Но поскольку в жизни она не сталкивалась с более серьезными проблемами, чем подумать над предложениями о замужестве, она была плохим товарищем, жизнь преподносила ей радостные минуты, но всего лишь на мгновенье.