Накануне солнечного затмения - [10]
Где он, что с ним стало? И какой он теперь? Жив ли? Фотографии-то двадцатилетней давности!
Выбор необыкновенной во всех отношениях Сабины не мог быть случайным. Она знала великую тайну любви. Иначе не написала бы таких песен. Сабина знала, за что надо любить. Вот у кого надо учиться!
До сих пор в жизни Жанны ничего такого не было. И выбора не было тоже. Героев популярных сериалов она не воспринимала всерьез — то неживое, ненастоящее. Других мужчин поблизости не наблюдалось. А любить так хочется! Просто сил нет! Ведь ей уже девятнадцать! Влюбиться в Сергея Сабурова? Которому знаменитая жена ни строчки нежной не посвятила? Значит, он плохой человек. Недостойный.
Вот этому, с фотографии, — все. Лучшие песни, самые нежные слова. Не просто такой гордой женщине признаться: «Всеми любимая, но не тобой…» И такая мука в ее высоком голосе, что комок подступает к горлу. И верится. Верится всегда. Да, Сабину любили и слушали потому, что она никогда не лгала. Она была искренна и в любви своей, и в ненависти, и в гневе. Песня — это колыбельная для души. Спи, моя радость, усни, переселись на время в иной мир и замени печаль свою печалью чужою.
Как же его зовут? Кроме «Моя единственная любовь» есть же у него имя? Данное при рождении. Жанна со вздохом глянула на кипу исписанной бумаги. Найти бы, выяснить, что стало с этим человеком. Но как?
…Дом, построенный по указаниям Сабины Сабуровой, вызывал у людей недоумение. Со временем Сабуров с этим смирился и только молча пожимал плечами. Жена, мол, так захотела. Долго искала архитектора, способного претворить ее желания в жизнь, но своего добилась. Подстраиваться под других Сабина не умела и не хотела, а на мнение домочадцев ей было наплевать. И Сабурову и Ларе проект с самого начала казался отвратительным. Когда дом построили, оба поняли, что не ошиблись. Трехэтажное чудовище попирало все представления о красоте и гармонии. Не говоря уже об удобстве.
Расположенные полукругом ступеньки вели к полукруглой вверху входной двери. Полукруг ее выложен разноцветной мозаикой. Картина — некая абстрактная головоломка. Навес над крыльцом подпирали резные столбики. За дверью — небольшой холл. Справа и слева — двери, через которые можно выйти на кольцевую веранду. Центральная дверь холла раздвижная. При Сабине всегда была распахнута. За ней — гигантских размеров гостиная. Дело даже не в ее размерах, а в высоте. Во все три этажа. По периметру гостиной — открытые взору переходы между комнатами, а так же лестницы, ведущие наверх, с этажа на этаж. Все сходилось почему-то на этой гостиной. Время от времени, помимо своей воли, все обитатели дома должны были там встречаться. Ибо невозможно было ни выйти из дома, ни подняться на другой этаж, миновав гостиную и оставшись незамеченным для находящегося там человека.
Сабуров видел в этом проекте намек на студенческое общежитие. Два года, еще будучи студенткой, будущая Сабина вместе с подругой Ларой жила в маленькой комнатке, дверь которой выходила в длинный коридор, казавшийся бесконечным. Сабуров к ней приезжал, когда ухаживал, иногда оставался на ночь, и у него всегда было ощущение, что они с Машей не одни. Там, за хлипкой дверью, за тонкими стенами всегда были люди. Они ходили, громко разговаривали, смеялись, и Сабуров никак не мог отделаться от мысли, что смеются над ним. Казалось, что те, в коридоре, все знают. Про каждый поцелуй и стон. И теперь, в доме, который придумала Сабина, он так же чувствовал чужое присутствие. Словно за ним и женой подсматривало все человечество. Но дом был построен на ее деньги. Не его. Он терпел и утешался тем, что есть гараж. Можно с утра до ночи возиться с машинами, не опасаясь нежданного вторжения жены. В гостиной он старался не задерживаться. Бессмыслица, нелепость — вот что такое этот дом. Бездна пустого пространства, которое никак не использовано. Храм в честь великой Сабины, где к небу больше года возносились не молитвы, а песни.
