Накануне - [25]

   За столом сидел церковный служка с худым, изрезанным глубокими морщинами, истощенным болезнью лицом, наполовину скрытым редкой бородёнкой, делающей его похожим на козла. Кустистые брови скрывали маленькие глубоко посаженные, немного косившие глазки. Рядом на лавке восседал бородатый мужик в длиннополом темно-синем кафтане. Широкие штанины темно-зеленых штанов аккуратно заправлены в ярко-красные высокие сапоги, голенища которых оторочены черным мехом. Он внимательно осмотрел вновь прибывших, оценил отсутствие робости у них, оставшись доволен осмотром.

   -- Охотники? -- уточнил он.

   -- Они самые, -- за всех ответил Степан. -- Пришли вот наниматься.

   -- Оружие, брони есть? -- под пытливым взглядом мужика Сашка стушевался.

   -- Имеются, -- Степан выступил вперед, вынимая на лавку сабли, ножи и плотницкий топор Лавра. Следом аккуратно положил шеломы. И на последок, как величайшую драгоценность, достал из мешка свой меч, в простых деревянных ножнах.

   -- Домаслав Завидович, -- окликнул мужика церковный служка. -- Так писать их?

   -- Погоди ты, Василь, -- отмахнулся от служки Домослав Завидович, беря в руки меч Степана.

   Остальное оружие он проигнорировал, презрительно скривившись от одного только вида. Сколько бы не чистили парни сабли и шеломы, пятна ржавчины все равно остались.

   -- Был в дружине? -- уважительно спросил он Степана, любуясь обнаженным мечом.

   -- Был, -- не стал скрывать Степан.

   -- Что с ногой? -- спросил Домослав Завидович бросая пытливый взгляд на Степана.

   -- А нету ноги, -- признался тот.

   -- Как нет? -- удивился Домослав Завидович. -- А как же ты ходишь?

   -- Этот, как его... -- Степан быстро взглянул на Сашку, ожидая подсказки.

   -- Протез, -- быстро подсказал парень, уточнив. -- Немцы делали.

   -- Чудны дела твои, господи, -- прошептал Домослав Завидович, крестясь. -- А ведь, сразу и не поймешь, что нога не живая.

   Степан просто пожал плечами, не желая продолжать разговор о своей увечности. Домослав Завидович продолжал стоять выжидая. Так и не дождавшись подробных пояснений, он сел на лавку, велев служке:

   -- Записывай.

   Охотников записали в самую настающую книгу, листы которой изготовлены из бересты и разглажены под прессом. Степан предъявил выписку от сотского, которую он получил по прибытию в Чернигов. Охотникам положили оплату в гривнах кун. Степану, как самому опытному положили нормальную плату, Лавру - чуть меньше, а парням определили по пол гривне кун. Вот такая, понимаешь, несправедливость.

   Домослав Завидович принял командование над набранной сотней. Он сразу распределил обязанности охотников. Ежедневно сотня тренировалась стрелять из лука и арбалета. Более того, сотник заставил охотников быстро строить стену из щитов. Сашка вначале растерялся, но глядя на других, быстро освоился. С копьем он управлялся ловко и неожиданно для себя обнаружил, что метание короткой сулицы ему легко дается. Он метал ее мощнее всех, точнее и дальше, заслужив похвалу сотника и одобрение товарищей. С мечом он управлялся средне, но Домослав Завидович остался доволен им.

   -- Ты учил? -- спросил он Степана, после того, как они скрестили мечи.

   -- Учил, да не выучил, -- отозвался Степан.

   -- Остальное придет с опытом, -- удовлетворенно кивнул сотник.

   После этого Сашку вместе с Местяткай определили в отдельный десяток, который усиленно тренировался бою на мечах и саблях. Эти занятия не отменяли остальные тренировки и дежурство на стене, куда определили Сашку. Местятка попал в напарники Сашки.

   -- Ты не жалеешь, что ушел от отца? -- однажды, во время дежурства на стене, спросил его Сашка.

   Он сознательно не стал напоминать парню, что он стал изгоем по его вине.

   -- Нет, -- мотнул головой парень, поделившись сокровенным. -- Я давно хотел мир посмотреть. Хорошо бы к князю в дружину попасть...

   Дальше разговор не заладился. Парни молчали, каждый думая о своем. Сашка мечтал увидеться с Людмилой, оставшейся жить в доме у Оксиньи. Девушка так ни разу не навестила его, хотя Радка, каждый день прибегала и не по разу. Носила гостинцы сладкие. Степан тоже часто отлучался, приходил поздно, сразу укладываясь спать. Вообще, он стал в последние дни очень замкнутым, отвечал на вопросы односложно. Сашка перестал лезть к нему с расспросами - надо будет, сам расскажет.

   Лавр тоже куда-то пропал. Местятка шепнул, что кузнеца отправили в дозор, дав коня с конюшни епископа.

   День сменяла ночь, утром к нему прибегала Рада, которую стражники беспрепятственно пускали в детинец, а привратники владычьего подворья с улыбкой встречали словами:

   -- Опять жениха проверять пришла? -- и впуская в калитку, докладывали. -- Не утек он еще...

   Рада, сунув ему в руки завернутый в тряпицу леденец, быстро убегала. Сашка каждый раз пытался расспросить ее о Людмиле, но девушка только смеялась, сводя все к шутке. И лишь однажды она предрекла:

   -- Не люб ты ей. Бросит она тебя.

   Сашка тогда рассмеялся. Радка вбила в себе в голову, что выйдет за него замуж. Вот дуреха малолетняя. Хотя по местным меркам, какая она малолетняя. У ее замужних сверстниц уже дети есть.