Накануне империи. Прикладная геополитика и стратегия в примерах - [6]

Второй этап можно условно обозначить как постсталинскую эпоху, перетекающую в позднесоветский брежневизм. В этот период всеобщей идеологической сдачи уже начавших вырождаться советских элит геополитика официально трактовалась не иначе как «политическая концепция, использующая географические данные для обоснования империалистической экспансии». Она официально считалась запрещённой «лженаукой» уже только ввиду того, что «была официальной доктриной немецкого фашизма», о чём нам и сообщает Советский энциклопедический словарь 1979 года издания. Предполагалось, что Советский Союз — не империя, экспансию, нарочито неточно определяемую как «колонизацию», он не осуществляет, а значит, геополитика мирному государству, стоящему на страже социалистических ценностей, не нужна по определению. Это сегодня, после провала в Афганистане и потери Восточной Европы, стало очевидно, что просто так отмахнуться от геополитических факторов в формировании внешнеполитических подходов не удастся. Хотя бы потому, что потенциальные противники России как раз таки весьма активно опираются на геополитику, выстраивая планы своей экспансии, — например, расширения на восток в Европе, дестабилизации и последующего отторжения Кавказа, оккупации стран Средней Азии и т. д.

Следующий период переосмысления подходов к национальной безопасности — период ельцинских реформ. То, что осталось после распада Советского Союза, уже точно не было империей и тем более не претендовало ни на какую экспансию. Но официально признать геополитику как элемент государственной внешнеполитической доктрины, формирующей стержень концепции государственной безопасности, для ельцинского режима означало бы расписаться в осуществлении действий, противоречащих тогдашним геополитическим интересам России, выражавшимся в стремлении к скорейшей сдаче Западу и прекращению суверенного существования. Какая уж тут геополитика с её противопоставлениями суши и моря, цивилизации Востока и цивилизации Запада, если со дня на день Россия и западное сообщество должны были слиться в едином порыве движения к всеобщему капиталистическому счастью и общечеловеческим ценностям. Не сложилось. Запад всё как-то брезгливо морщился, вместо объятий пододвигая НАТО поближе к нашим границам. Основная угроза национальной безопасности России, как тогда казалось прозападным либеральным элитам, находилась внутри самой России. По этому поводу Концепция национальной безопасности, подписанная Ельциным, гласила: «Приоритет в решении задач по предотвращению и парированию угроз национальной безопасности Российской Федерации принадлежит Министерству внутренних дел Российской Федерации, Федеральной службе безопасности Российской Федерации, Министерству Российской Федерации по делам гражданской обороны и чрезвычайным ситуациям». Ответственность за национальную безопасность возлагалась на Министерство внутренних дел. Что же касается стран НАТО и США, то в этом отношении было отмечено: «…стремясь к взаимовыгодному сотрудничеству, Российская Федерация будет продолжать развитие конструктивного партнерства с Соединенными Штатами Америки и Европейским союзом…». Подобное конструктивное партнерство на деле вылилось в слепое соглашательство с Западом везде и во всём, в сдачу наших стратегических плацдармов по всему миру, в потерю контроля над постсоветским пространством и т. д. При этом Запад весьма «конструктивно» заполнял всё оставляемое нами геополитическое пространство, совершенно не стесняясь осуществлять «геополитическую экспансию» по всем направлениям.

С приходом Владимира Путина новое руководство страны, по-новому взявшись за государственную безопасность, вынуждено было столкнуться с тяжелейшими последствиями многолетнего игнорирования дисциплины, взятой на вооружение всеми странами противоположного геополитического лагеря ещё во времена начала «холодной войны». Приняв во внимание пересмотр концепции национальной безопасности, можно по-другому взглянуть на те шаги во внешней политике, которые были предприняты российским руководством за последние годы, вызывая раздражение, граничащее в последнее время с прямыми угрозами, со стороны «западных партнеров». В ныне действующей концепции национальной безопасности, подписанной Путиным ещё в первый год своего президентства, в числе факторов, угрожающих национальной безопасности России, отмечаются:

— стремление отдельных государств и межгосударственных объединений принизить роль существующих механизмов обеспечения международной безопасности, прежде всего ООН и ОБСЕ;

— опасность ослабления политического, экономического и военного влияния России в мире;

— укрепление военно-политических блоков и союзов, прежде всего расширение НАТО на восток, возможность появления в непосредственной близости от российских границ иностранных военных баз и крупных воинских контингентов и т. д.

Впервые в постсталинской России прямо названы имена наших вероятных противников. Одновременно с принятием новой концепции Путин декларирует: «Россия всегда ощущала себя евроазиатской страной». Эпохальное, грандиозное заявление, которое в одночасье полностью поменяло полярность России в мировых геополитических процессах. После этого стало понятным, что мы стали свидетелями полного разворота России от курса безоглядного атлантизма к евразийству, свидетелями поэтапного перехода к логике евразийской интеграции, а признаки геополитических трактовок при принятии государственно-важных решений теперь налицо. Впервые за всю историю России геополитика открыто и ясно была признана неизбежной операционной системой, не обращаться к которой в современных внешнеполитических реалиях стало неразумно, а временами даже преступно.