Нагуализм - [11]
По сей день существует смутная и загадочная область — Латинская Америка. Там приняли христианство, не забывают индейские верования, активно эксплуатируют верования африканские… Но можно ли назвать такую эклектику парадигмой? На сей счет, есть серьезные сомнения.
Другая «смутная область» — Океания, весьма любопытная для антропологов, но в рамках нашего рассуждения — также неопределенная.
Итак, из девяти продуктов духовного развития различных этносов мы, по сути, можем говорить только о пяти мировоззренческих парадигмах, созданных на протяжении известной нам истории. Антропология с удовольствием занимается частностями, непрерывно доказывая всему просвещенному миру удивительное разнообразие культур, но весьма редко при этом ссылается на исключительную оригинальность того или иного подхода в нашем духовном пространстве. Обычно аргументы в стиле «что-то похожее я читал у китайцев, индусов и т. п.» используют в тех случаях, когда больше нечего сказать.
Если же учесть, что христианство, как и ислам, по ряду теоретических и технологических причин, подобно всей семитской парадигме с ее монотеизмом, принципиально не сочетается с нагуализмом, то среди относительно приемлемых моделей духовного поиска остается индо-буддистская парадигма, включая Тибет и Непал, китайская, и смутная эклектика Латинской Америки, которою следует называть не парадигмой, а скорее, «культурно-этническим пространством».
Как утверждает антропология, коренное население Америки относится к монголоидной расе. Рискнем предположить, что генетическое родство с китайцами и японцами могло обусловить некоторое сходство мышления и, как следствие, определить характер самых ранних форм культуры индейцев Месоамерики. Конечно, мы говорим об определенном типе экзистенциального мышления — глубинного мышления человека о своей участи и роли в открывшемся восприятию мироздании. Того типа мышления, которое обусловливает специфику избранного «духовного пути».
Интуитивно мы с легкостью ощущаем потаенное сходство путей Дао и Нагуаля. Более того, в них обоих мы открываем значительный пласт древнейшей диалектики, которая, с одной стороны, акцентирует отличия «карты» от «территории»; с другой — настойчиво демонстрирует колоссальную дистанцию между Именем и Реальностью, между неизреченным объектом и бесконечным в своих познавательных и перцептивных возможностях субъектом. Этот путь, минуя многовековые блуждания европейских философов, приводит к великому противостоянию — «Я» и «вещь-в-себе». Могучее прозрение Канта с его чеканными формулировками наступит через только две тысячи лет после откровений китайских мудрецов.
Сегодняшний читатель может размышлять над той же кантовской диадой, сформулированной на ином языке описания «простодушным» Лао-цзы и древнеамериканскими нагуалистами.
И древняя цивилизация Китая, и древняя цивилизация месоамериканцев рано узнали на себе прелести социальной жизни. Они искали путь, как прожить в социуме, но не утратить свой шанс освободиться от него. Если старый Китай разделился на конфуцианство и даосизм, так как не нашел внутреннего единства мировоззрения, то древние индейские маги боролись, судя по всему, вплоть до прихода испанской Конкисты.
Они объединили в своем поиске два начала «социального человека» — лицо и сердце. Поскольку в нагуализме изначально доминировала, торжествовала двойственность в описании такого сложного существа, как человек, возможно старым индейским магам и шаманам было проще. Ибо лицо (социальная маска, социальное поведение и правила) без труда ассоциировалось с тоналем, а сердце (и-олли, «тот, чья сущность движение»), где рождаются намерения и желания, вовсе не обусловленные автоматизированным обществом, — конечно, ассоциировалось с нагуалем.
Соединить эти две силы, единые в корне своем, древним нагуалистам должно было казаться процессом естественным, простым и необходимым. И они соединились — не в полевых заметках университетских антропологов, а в волшебном эпосе доктора Карлоса Кастанеды.
Так в нагуализме человек стал целостным. Он приобрел перспективу объединить две стороны, чуждые друг другу и устроенные принципиально по-разному. Он приобрел шанс обрести свободу. Таков подлинный нагуализм. Он метафизичен и философичен, и сказать об этом необходимо.
Принимая в качестве повсеместного фундамента бытия некую реальность, исполненную безличной силы и не подчиняющуюся законам, установленным для окружающего поля, — так называемому «перцептивному договору» (конвенциональности), где указано, что и как воспринимать, что не воспринимать ни в каком случае, и что воспринимать в отдельно оговоренных случаях, — мы неминуемо превращаем нагуализм в «науку об осознании». Причем, если саму «науку» мы можем постичь и даже формализовать определенным способом, то практическое применение данной «науки» (которое порой именуют магией) на деле может быть только «искусством». Иными словами, это — специфическое мастерство, которому можно научить лишь до какого-то предела. «Искусство» начинается там, где исчезают способы обучения. Разумеется, это зависит не только от качества изучаемого навыка, но и от уровня и опытности учителя.
Существуют ли свидетельства и доказательства того, что в молодости Адольф Гитлер попал под влияние черных магов, которые посвятили его в тайны эзотерических знаний и использовали его в качестве медиума для связи с потусторонним миром? Правда ли, что Адольф Гитлер был не просто увлечен черной магией, а заключил договор с темными силами, которые одарили его невероятной харизмой, давшей ему власть над немецким народом, и гарантировали неуязвимость немецкой армии, которая была непобедима до того момента, пока Альянс союзников не пробудил другие сверхъестественные силы?Правда ли то, что Адольф Гитлер развязал Вторую мировую войну только для того, чтобы отдать дань Сатане, с которым он заключил договор, и исполнить свою роль черного мессии, как то предсказывали Нострадамус и другие провидцы?Впервые тайная история Третьего рейха становится доступной читателям и открывает все секреты увлечения Гитлера оккультизмом, а также рассказывает о преклонении нацистов перед символами сакральной власти — Святым Граалем и Копьем Судьбы.
Литературно-исторический опыт исследования древнерусского народного миросозерцания.
Неоязыческое движение является оригинальным явлением нашего времени. К нему обращаются образованные городские жители, давно утратившие связи с традиционной крестьянской культурой, которая, казалось бы, являлась последним оплотом архаических дохристианских верований. Неоязыческие группы, созданные городскими интеллектуалами, уже несколько десятилетий существуют во многих странах Запада. Относительно недавно они стали возникать в разных регионах России и в других постсоветских государствах, причем не только в христианской, но и в мусульманской среде.
В гордом уединении он возвышается над травянистой равниной Солсбери в Южной Англии, напоминая своим величием древнюю зубчатую королевскую корону. Стонхендж — место, хранящее тайну, силу, вход в ту часть мироздания, которая пугает и притягивает человека одновременно.Со Стонхенджем связаны сотни легенд. И всякий притягивает его загадки в свою сферу: физики изучают петли времени, историки заново переписывают мифы, психологи изучают феномены сознания, а уфологии ищут следы инопланетных цивилизаций. Прикоснуться к загадкам «висячих камней» — словно догнать радугу, событие, меняющее судьбу и раскрывающее потенциал человека.Войдем в портал ТАЙНЫ! И да пребудет с нами знание!
Дохристианскую Русь окружает немало мифов – крещение было переломным этапом, чёрными страницами русской истории. Новая вера прошла долгий и кровавый путь. Восемь веков продолжалась борьба христиан и союзных им двоеверцев против русского язычества, против тех, кто сознательно и последовательно исповедовал веру пращуров, отказываясь склоняться перед чужеземным богом. Так в чём же был культ наших предков? Из-за чего новая вера встречала такое сопротивление славян? И как в конечном итоге причудливо переплелись верования и обряды таких разных и таких схожих религий?
Книга посвящена одной из самых таинственных проблем эпохи викингов – рунической магии и сакральному знанию тайных знаков, именуемых также медом поэзии.