Нагаш бессмертный - [112]

– Если погода не изменится – а этого ничто не предвещает, – авангард армии дойдет до гарнизонов Ламии у восточного края равнины через три недели, – сказал принц Херу. – Насколько близко мы можем подобраться, не рискуя столкнуться с конными патрулями на торговой дороге?

Фаир усмехнулся.

– Весь прошлый год мы убеждали ламийцев в том, что им лучше запереться в своих крепостях, – сказал он. – Если пройдете последние тридцать миль ночью, то они вас не заметят.

Херу взглянул на Фаира:

– Ты уверен? Вся наша кампания зависит от того, удастся ли нам занять восточный проход, – сказал разетриец. – Если ламийцы получат предупреждение о том, что мы в пути, они могут бросить несколько тысяч людей в эту брешь и сдерживать в десять раз больше воинов.

– Доверяй Фаиру, – вмешался Алкадиззар. Он попытался ободряюще кивнуть вождю пустыни, но жрец по-прежнему держал его подбородок мертвой хваткой. – Племена знают Золотую долину лучше, чем кто-либо из нас, и они сделали все, чтобы отвлечь от нас Ламию. Они перехватывали все сообщения от агентов Нефераты с того дня, как начали собираться армии, и нападали на каждый патруль, который ламийцы пытались отправить по торговой дороге. Мы у них в большом долгу за все их подвиги.

Фаир принял похвалу серьезным кивком. Последние десять месяцев выдались очень неспокойными и для вождя, и для всех племен пустыни. Откровения будущего царя повергли племена в хаос. Фаир очень сильно разозлился на Алкадиззара за долгие годы обмана, а когда правда стала общеизвестной, несколько недружественных вождей попытались представить Фаира в качестве соучастника во лжи принца. Но вмешалась Офирия, рассказав о клятве Алкадиззара и объявив пришествие принца исполнением пророчества Сеттры.

После этого развернулись нешуточные политические интриги. Узнав о Неферате и о возвращении Нагаша, вожди понимали, что скоро начнут дуть ветра войны. Племенам следовало объединиться под одним предводителем впервые после смерти Шахида бен Алказзара, последнего князя Бхагара. Тогда высоко в горах на северной границе равнины собрались вожди, чтобы обсудить, что им делать. Через семь дней явилась Дочь Песков и объявила всем, что Фаир аль-Хасим нарекается князем Файсалом, первым среди вождей бани-аль-Ксар. Фаир принял титул с необычайной скромностью и тактом и быстро завоевал доверие всех вождей, кроме самых непримиримых своих соперников, и с тех пор без устали готовил племена к грядущим событиям.

Со временем Фаир простил Алкадиззару его ложь, однако в их отношениях появилась трещина, которая так никогда и не исчезла. Алкадиззар настоял на том, чтобы вождь вошел в число его ближайших советников, но теперь они виделись редко. Из всех утрат, которые ему пришлось понести в своей жизни, потеря дружбы и уважения Фаира оказалась для принца самой болезненной.

– В ночь перед прибытием авангарда мои воины захватят гарнизоны, – продолжал Фаир. – В двух из них, которые охраняют проход, мы займем позиции; остальные будут сожжены. Тогда ваши отряды смогут беспрепятственно пройти через него и занять дальний край равнины.

Херу оценивающе оглядел вождя и пожал плечами;

– Если все так и произойдет, мы будем у стен Ламии через двадцать три дня. Что нам известно о состоянии ламийской армии на данный момент?

Слуги украсили кисти принца золотыми браслетами, а на талию надели пояс из тяжелых золотых звеньев. Жрец угодил пальцем с краской ему в глаз, и Алкадиззар почувствовал жжение.

– Мы превосходим их числом, это уж точно, – сказал он сквозь сжатые зубы. – К тому же, мягко говоря, у них никудышные воины. Они способны некоторое время сдерживать натиск, но, когда ливарцы пробьют брешь, у них не останется шансов.

Наконец жрец закончил наносить краску, и Алкадиззар со вздохом отвернулся от него.

– А что насчет драконьего порошка? – спросил Херу.

– С конца прошлой войны ламийцы не сформировали ни одного отряда из людей-драконов, – сказал Алкадиззар. – Это означает, что у них драконьего порошка не осталось. – Он многозначительно посмотрел на Фаира. – Нам стоит побеспокоиться о Неферате и ее приспешниках.

Херу скривился. Ему довелось одним из первых лицезреть отрубленную голову чудовища.

– И сколько там подобных существ?

Алкадиззар с запозданием понял, что жрецы сделали шаг назад, чтобы изучить свою ручную работу.

– Если честно, не знаю, – ответил он Херу. – Немного, иначе нам стало бы известно о них гораздо раньше. Надеюсь, их по пальцам можно пересчитать. А если и так, кто знает, скольких из нас они смогут убить, если мы не будем осторожны.

Дверь палатки снова откинулась, и вошел жрец.

– Пора, – сказал он.

– Принц Алкадиззар готов, – ответил старший жрец.

Будущий царь с неудовольствием оглядел свои голую грудь и руки.

– Кажется, будто на мне совсем нет одежды.

Херу рассмеялся.

– Это традиция, – подмигнул он. – В Кхемри, на самом краю Великой пустыни, люди выглядят так гораздо естественнее.

Фаир фыркнул:

– Ни один житель пустыни в здравом уме не появится в таком виде на публике. Он похож на дитятю-переростка.

Они вместе рассмеялись над этими словами, а жрецы нервно поежились. Херу заметил их смущение и указал Алкадиззару на выход.