Нагадай мне любовь - [13]

— Сеньор Стентон не понял тебя, папа, — рассмеялась девушка. Было видно, что происходящее доставляет ей огромное удовольствие.

— Я все объясню мистеру Стентону, дорогая, — проговорил Диего с теплотой.

— Я бы тоже могла это сделать, — сказала Лаура с лукавой улыбкой. — Если бы сеньор Стентон оказал мне честь и пригласил меня на танец. Я заметила, что он намеренно избегает танцев, но, может быть, ради уважения к тебе, он сделает для меня исключение?

Она обращалась к Диего, но краешком глаза наблюдала за Питером.

— Соглашайтесь, Питер, — засмеялся Мендес. — Моей дочери опасно отказывать.

Опасно отказывать? — эхом пронеслись эти слова в голове Питера. Ей невозможно отказать, это точно.

Питер склонил голову и молча протянул Лауре руку. Его бросило в жар, когда ее маленькие теплые пальцы коснулись его ладони. Опять то же самое ощущение, как на площади перед театром. И страстное желание, чтобы она никогда не отпускала его руку.

Они вышли на середину зала и стали танцевать, едва ли сознавая, насколько гармонично они смотрятся. Он — высокий, стройный, светловолосый, серьезный и решительный человек, не привыкший бросать слова на ветер; и она — нежная, волнующая миниатюрная брюнетка, хрупкая в его сильных руках, переменчивая и капризная, и оттого еще более привлекательная.

Десятки глаз следили за этой парой, и нельзя сказать, что во всех взглядах светилась доброжелательность. Но этим двоим не было до сторонних наблюдателей никакого дела.

Питер молчал. Вопросы рвались с его языка, но странное оцепенение сковало его. Это было слишком похоже на сказку, очарование которой так легко разрушить неосторожным словом. Цветочный аромат духов Лауры доносился до него, он сжимал ее талию, незаметно для себя стараясь прижать девушку ближе, чем требовалось для танца. Она легко скользила в его объятиях. Питер никогда не считал себя выдающимся танцором, но с Лаурой он чувствовал, что его ноги обрели крылья.

Лаура первая нарушила молчание. Она явно чувствовала себя более свободно и уверенно по сравнению с Питером.

— Почему вы не послушались моего совета? — проговорила она тихо. В ее голосе Питеру послышалась печаль. — Я же просила вас держаться подальше от Иларио. Неужели вы настолько не доверяете гадалкам?

— Тогда бы я не попал в Алаведру и не увидел вас снова, — сказал Питер, прежде чем его мозг успел осознать все значение этого ответа.

Ее странное предубеждение против Иларио, сама история ее появления здесь и родства с Диего Мендесом — все это в данный момент было не важно. Забылись возмущенные слова Иларио и ласковые отеческие взгляды Диего. Питер так наслаждался танцем и близостью Лауры, как ничем и никогда в своей жизни. Расспросы могут подождать…

Лаура тоже молчала. Лишь однажды ее губы еле слышно прошептали:

— Что ж, пусть будет так.

И больше ни единое слово не нарушило волшебную тишину, окружившую двоих.

Танец закончился, и Питер осознал, что теперь пришло время для разговора. Невозможно было допустить, чтобы она покинула его, прежде чем он получит ответы на мучившие его вопросы.

— Вы могли бы уделить мне немного времени? — спросил он девушку.

Лаура кивнула. В ней не было заметно ни тени обычного женского жеманства и кокетства. И в то же время Питер понимал, что она может быть опаснее любой записной кокетки. Лаура обладала великим даром — она разила наповал, не прибегая к обычным женским уловкам.

Вот и сейчас она молча подняла на него свои огромные темные глаза, в глубине которых поблескивали золотистые огоньки, и у Питера засосало под ложечкой.

Они вышли на балкон. Питер подставил разгоряченное лицо потокам прохладного воздуха. Так приятно было побыть в стороне от шума и духоты бального зала. Вместе с Лаурой.

— Я знаю, вы хотите меня спросить, каким образом грязная цыганка оказалась дочерью Диего Мендеса, — проговорила Лаура.

Все существо Питера возмутилось. Грязная цыганка? Никогда!

— Я ни секунды не думал о вас как о грязной цыганке, — отрезал он.

— О, да вы умеете льстить, сеньор американо, — засмеялась она, и журчание горного ручейка уловил Питер в ее смехе.

— Я всегда говорю только правду, — твердо сказал он.

Очарование этой женщины сводило его с ума, но он обладал уже достаточным жизненным опытом, чтобы держать себя в руках.

— Я был очень удивлен, увидев вас рядом с Диего, — спокойно продолжил он.

— Неужели Иларио ничего не рассказал вам? — Лаура повернулась к Питеру лицом и оперлась спиной на балконные перила.

Питер сжал зубы. Поведение того, кого он считал своим другом, было странным. Но хотя бы в одном он мог быть теперь уверен — ни о какой любви между Лаурой и Иларио речи не может быть. Ведь они брат и сестра…

— А я-то думала, что Иларио обрисует меня самыми черными красками, — вздохнула девушка, не сводя глаз с американца.

Она чуть запрокинула голову назад, и хотя он пытался не смотреть на нее, краем глаза он видел и плавный изгиб шеи, и нежный овал лица, и соблазнительные линии груди. У него пересохло во рту. Эта женщина олицетворяла собой желание, любой мужчина был способен потерять голову в ее присутствии. Но в то же время Питер четко знал, что только очень глупый и самовлюбленный человек сможет оскорбить это неземное существо наглым словом или фамильярным движением. Нет, какой бы прекрасной и соблазнительной ни была Лаура Кавадос, Питер инстинктивно чувствовал, что ничья воля, кроме ее собственной, не заставит ее одарить мужчину любовью.