Наёмник - [27]

Он просто выполняет приказ, подумал Кирк. Ничего личного, просто работа. Работа, которую все мы привыкли выполнять как можно тщательнее.

Чёрт побери! У него работа, у меня работа, у всех нас работа; у каждого, кто носит форму. У генерала Омара Роанкама тоже работа. И в результате его работы моя собственная прекратится через несколько минут, вместе с жизнью.

Нет, не страшно. Совершенно не страшно. Смерти я не боюсь. Не хочу её ― да, но это, скорее, уже привычка... Кирк невольно усмехнулся про себя. Привык я жить, подумал он. Давно уже живу на свете, вот и привык. А вот к чему я привыкнуть не смогу, так это к тому, что человек, с которым ты вчера ещё сражался плечом к плечу, сегодня тебя расстреляет. Выполняя свою чёртову работу...

Но философский настрой Кирку не удавался. Конечно, здорово рассуждать о смерти и жизни в бою, ведь там ещё большой вопрос, убьют ли. А сейчас вопрос лишь в том, как быстро это проделают ― тут уж не до философствования. Это у каждого по молодости лет так бывает, каждому чудится, что в вопросах жизни и смерти решающее слово всегда за ним. И редко кому верится, что может наступить момент, когда от тебя самого совершенно ничего не будет зависеть. С годами, может быть, люди и привыкают к этой мысли, но когда подобное случается рано, когда жизненные планы не только не осуществились, но даже ещё и не оформились как следует... М-да... не заплакать бы ещё на виду у всех...

Чтобы не расстраиваться окончательно, Кирк отвёл взгляд в сторону и увидел вдруг в окружённой десантниками толпе Тайнис. Она была возбуждена, что-то торопливо и очень тихо говорила стоявшему перед ней лейтенанту, испуганно озираясь по сторонам. Прилизанный типчик маячил тут же, за плечом Тайнис, испуганно облизывая губы и крупно дрожа ― это было хорошо заметно даже на таком расстоянии. Вероятно, типчик даже не слышал, что говорила Тайнис офицеру. Офицер же ― напротив, слышал и слушал очень внимательно. Лица его видно не было, но Кирку подумалось, что сейчас оно должно было выражать высшую степень заинтересованности. Тайнис это могла, она это умела ― заставлять собеседника выражать заинтересованность.

Слов Тайнис Кирк не слышал, но движения её губ вызвали у него какие-то очень знакомые и не очень приятные ассоциации. И тут же, прямо без перехода, Кирку представилось, как Тайнис называет этого лейтенанта «милым» и как губы офицера при этом растягиваются в саркастической усмешке. Представилось это легко, совершенно без напряжения. Просто вид у Тайнис был соответствующий ― наигранный интерес в глазах, вежливая улыбочка на мордашке, долженствующая, видимо, означать проявление нежности, и так далее.

Словно кошечка, заприметившая мышку, подумал Кирк, и тут же поправил себя: не кошечка, а кошка ― старая облезлая кошка, отлично понимающая уже, что молодость ушла и вот-вот за ней последует и привлекательность. А ума у неё отродясь не было... старая кошка...

Подумав о кошках, Кирк невольно поискал в толпе глазами Ксирс-Тис-Сат и обнаружил её неподалёку ― ксионийка с решительным видом осторожно пробиралась через толпу к этой парочке. Вот она-то как раз была похожа на кошку ― дикую и бешенную. Взгляд её был настолько хищным и безжалостным, что Кирк на время даже забыл о собственных проблемах, ему стало интересно, что же случится дальше.

Ксионийка находилась уже на расстоянии полутора метров от Тайнис, сейчас она как раз протискивалась мимо того самого кассилианина в гвардейской форме, с которым Кирк играл в казино. Кассилианин резко дёрнулся, глаза его полыхнули алым ― очевидно, Ксирс-Тис-Сат ощутимо его толкнула.

— Вперёд!.. ― Кирк почувствовал, как его крепко берут за левый локоть, и повернулся. За руку его держал Чан.

Кирк зачем-то посмотрел ещё раз на Ксирс-Тис-Сат и увидел, как стоявший позади неё гвардеец-кассилианин вдруг резко оттолкнул ксионийку и метнулся к стоящему перед ней десантнику. Никто и ничего понять не успел. Никто даже не успел сообразить, каким образом красивые, блестящие жёлтыми отсветами пластины на куртке гвардейца превратились в острые лезвия, безжалостно прокладывающие себе дорогу.

Находившийся на пути гвардейца-кассилианина солдат даже не успел повернуться, лезвия ножей свистнули в воздухе, кассилианин сделал быстрое движение локтем левой руки и подбросил отрубленную голову высоко в воздух. Обезглавленное тело десантника мягко осело на колени. Двое стоявших справа солдат начали поворачиваться, но закончить этого движения не успели ― соперничать в реакции с кассилианами могли, разве что, опытные бойцы с Ксиона-II. Стоявший слева солдат обернуться успел, он даже успел понять, что происходит. Но это не спасло и его. А вот дальше...

Дальше по цепи уже шла реакция, солдаты развернулись и направили оружие на взбунтовавшегося кассилианина. Один из них ― стоявший ближе всего к гвардейцу, уже поднял своего «Дракона» и прицелился. Но в эту же самую секунду лицо его словно бы рассыпалось на части и холл огласился диким, нечеловеческим воем, полным боли и страха. А через упавшего на пол и зажавшего брызжущее кровью лицо десантника уже перепрыгивала Ксирс-Тис-Сат. Правая рука её была согнута в локте и с невесть откуда взявшейся на ней боевой перчатки падали крупные и густые капли крови.