Надежный человек - [24]

Он не знал, что нужно было говорить.

 — Откуда у тебя эта ручка? — внезапно спросила она. — По–моему, у тебя никогда такой не было?

 — Ручка? — растерянно переспросил он. — Эту ручку мне… подожди, подожди… Откуда, в самом деле? Кто мне ее дал? — Он беспомощно пожал плечами, понимая, каким странным может показаться замешательство, внезапно охватившее его. Потом машинально вытащил ручку из верхнего кармана. — Это совсем дешевая вещь, всего несколько лей… Кажется, вспомнил: мне ее подарили! Только не знаю кто…

 — Теперь подари мне! — внезапно попросила Илона, с чисто детским нетерпением протягивая руку.

Она взяла ручку, быстро спрятала в сумочку, затем снова прижалась плечом к плечу Волоха и, сжав его локоть, легонько подтолкнула вперед. Они пошли в открытое поле, изрезанное серебристыми ленточками ручьев, бегущих из‑под рыхлых островков тающего снега.

 — Сыргие, — проговорила она со сдержанной грустью, — видишь человека? — И указала на смутную фигуру, показавшуюся вдалеке. — У меня назначена встреча… Уже весна, Сыргие, — проговорила, отыскивая глазами полоску земли посуше, куда можно было перепрыгнуть — они переступали с кочки на кочку, протягивая друг другу руку, чтоб не поскользнуться. — Пришла весна, не нужно все время грызть себя. Лучше повнимательней присматривайся к людям… Притупилась бдительность или по какой‑то другой причине, — виновника провала нужно установить. Это наша обязанность… Тебя, как известно, не взяли — что ж теперь разбираться в подробностях… После войны все разъяснится, станет на свои места, пока же… Нужно помнить, что означает эта потеря. Руку, Сыргие! — сказала она, прощаясь. — На обратном пути будь особенно осторожен, не упусти ничего подозрительного. Если напали на след и схватят, живой мне уже не вырваться, никогда больше не увидим друг друга.

Она уже повернулась к нему спиной, и голос ее звучал неровно, то сдавленно, то по–прежнему звонко.

 — Подожди! — побежал вслед Волох. — Ты не взяла ручку! — Потом вспомнил, что ручка давно у нее в сумо-, чке, и смущенно добавил: — Прости, дорогая… не знаю, что со мной происходит.

После той встречи он еще раз виделся с нею. Когда произошел дурацкий случай с «добровольцем». Они почти не разговаривали, только обменялись двумя–тремя словами — собственно, говорила одна Илона, сухо, то–ропливо и не ожидая ответа. Правда, искра надежды все еще оставалась: «Приходи по нечетным дням».

…Побежала восьмая минута. Он обязан был уходить, однако намеренно замедлял шаг. Если все‑таки покажется, придет в последнюю минуту? Не может быть, чтоб… Им столько нужно уточнить! Опять действуй по собственному усмотрению, опять без инструкций и советов…

Если б она появилась!

Прежде всего нужно обсудить дела, которые развертываются на обувной фабрике. Наш замысел, дорогая Илона, оказался не такой уж фантазией — первый транспорт с непарными ботинками отправлен! На очереди второй. Эти несколько вагонов для такой станции, как наша, — дело нешуточное. Прими в расчет, дорогая, что группа — ты знаешь почти всех — не располагает винтовками или пулеметами, даже горстки взрывчатки и то нет. Единственное наше оружие — слово! Теперь к слову подключились и цифры: перепутали размер ботинок, сороковой спаровали с тридцать девятым, а это значит: фашисты разобьют в кровь ноги!

Волох еще раз повел взглядом вдоль тихих, безлюдных тротуаров, рассеянно посмотрел на часы.

Надо обдумать следующую операцию. Она будет называться «Затерянные контейнеры».

Да, не забыть бы. Одобрите вы операцию или нет, если комплект контейнеров прибудет на место назначения, пилюлю, преподнесенную фашистам, будет трудно проглотить… Итак, вы снова не явились, дор Илона, снова не вышли на контрольную встречу?..

Ему все еще не очень ясна эта рыжеволосая Лилиана. Насколько можно понять, девушке лишь бы бросаться сломя голову в авантюры. Но не повредит ли это задуманной операции? Бывают авантюры и авантюры в зависимости от того, на что они направлены… Если бы появилась Илона, показать бы ей эту задиристую лицеистку, пускай посмотрит в ее небесно–голубые глаза. И вообще не мешало бы посоветоваться: имеет ли смысл доводить до конца дело с немцем? Не ошибается ли ответственный, доверяясь какой‑то девчонке? Что, если и эта затея под стать всем иным, до которых она так охоча? Но допустим даже, что никакого подвоха нет, имеем ли мы право привлекать к делу немца? Действительно ли честный он человек? Чего греха таить, таких — считанные единицы, один на тысячу зверей и убийц. Вопрос в конце концов сводится вот к чему: даже если немец — свой, честный парень, то об этом могут знать и в гестапо! Тогда «честный» немец против собственной воли становится орудием в их руках, превращается в ловушку для подполья! В этом случае оправдывается и его связь с Лилианой, взбалмошной девчонкой, которая очень легко может поддаться на приманку! Стоит только вспомнить все эти казусы с «добровольцем» и практикантом из «Полиции нравов», жажду острых ощущений, готовность броситься в огонь ради показного героизма…

Прошло еще несколько минут.

Значит, не явилась и сегодня. Снова ждать двое суток. Он свернул на первом же углу. Окинул взором улицу, пересекавшую ту, на которой ожидал Илону. Никого. Тихо и пусто.