Надежда смертника - [5]

– Кое-какие слова придется заменить, – проворчал я.

– Я пишу правильно. Включи программу проверки грамматики – ты не обнаружишь ни одной…

– Ладно, ладно.

В том-то и дело. Если я сдам реферат, в котором не будет ни одной грамматической ошибки, да еще употребляются такие выражения, как «с растущей ностальгией было покончено», наша чертова училка сразу усечет, что это писал не я. После ухода Ф.Т. я вставлю несколько типичных ошибок, как будто поленился включить проверку орфографии. Вслух же я недовольно изрек:

– Ладно, оставь. Я подправлю.

– Отлично. Напишешь сам! – Он выхватил у меня из рук распечатку и вернулся к компу. – Я все сотру и…

– Даже не думай об этом, малыш. – Я постарался сказать это холодно – однажды таким тоном при мне говорил Старик, когда еще был генсеком.

Филип держал палец над клавишей Delete.

– Или ты накормишь меня травой? – ядовито спросил он. – Я не прочь помогать, ты, идиот, но не смей обращаться со мной как с личным самописцем!

Он говорил, как… не знаю кто.

– Остынь. Это хороший реферат.

Но он не успокаивался.

– Лучше, чем все, что написал я, – сквозь зубы процедил я.

Скоро я буду далеко отсюда. Если все пойдет так, как задумано, я отомщу за все сполна.

Он снял палец с клавиши. Я перевел дыхание. Завтра нужно будет включить резервное копирование на тот случай, если он опять начнет выпендриваться.

Ф.Т. хмурился.

Несмотря на все усилия, мой гнев испарился. На Филипа трудно долго сердиться. Он обладал таким характером, что у меня возникало желание похвалить его. Но я никогда не пытался это сделать.

– Мне пора.

Как же, распорядок дня! Я презрительно хмыкнул. Отец считал, будто я тоже соблюдаю свой. Он не подозревал, что я вылезаю через окошко холла.

– Я провожу тебя.

Было почти десять; фонтаны отключили на ночь. Мы молча шли по темному травяному газону.

Наше бунгало стояло в дальнем конце аллеи, между воротами и вертолетной площадкой. Не ахти какой уютный дом для отставного командира корабля или для меня.

Отец получил звание командира корабля вскоре после избрания Старика генсеком, а до того, как министерство Военно-Космического Флота направило его к Сифорту в качестве советника от флота, командовал кораблем ООН «Веста». Когда Старик получил вотум недоверия и подал в отставку, отец предпочел остаться с ним, а не возвращаться обратно. Почему – не знаю. Может, это было как-то связано с аварией корабля-челнока, во время которой погибла мама; отец только сказал, что ребенку не место в межзвездном лайнере, у него должен быть нормальный дом.

Эгоист. Было б здорово вести космический корабль, а не торчать в заурядной школе. Никто бы не посмел наказывать сына командира корабля.

Но вместо этого отец последовал за Стариком, когда тот удалился на покой в Вашингтон.

На подходе к главному дому я сказал:

– Спасибо за реферат.

Ф.Т. пожал плечами.

– Я правда тебе благодарен. – Чуток умаслить парнишку не помешает, он мне еще пригодится. – Мне столько задали по математике и…

– Ш-ш-ш! – он схватил меня за руку и оттащил назад.

Послышались приглушенные голоса, и мое раздражение исчезло. Я прислушался.

– Не больше чем всегда. Арлина!

– Это проклятое паломничество, в которое он отправляется на следующей неделе.

Я опустился на колени чуть ниже тусклого пятна от фонаря на патио и сделал Филипу знак последовать моему примеру, потом подполз ближе.

– Паломничество? – нервно засмеялся отец.

– Всякий раз он возвращается из этого проклятого монастыря больным от воспоминаний и стыда перед прихожанами, которые собираются толпами, чтобы хоть одним глазком взглянуть на него.

– Но это бывает только раз в год. Он нуждается в уединении.

– Я знаю!

Ф.Т. беспокойно шевельнулся, услышав боль в ее голосе. Я положил руку ему на плечо! Он стряхнул ее и так сверкнул взглядом, что я поостерегся дотрагиваться до него снова.

После долгого молчания Арлина добавила:

– Может быть, больше, чем во мне.

Отец вздохнул.

– Но я ему действительно нужна. Когда он вышел в отставку, он так… страдал.

– Он не заслужил такого оскорбления. Я знаю, каково ему пришлось.

– Не уверена. Она колебалась.

– Адам, пусть это останется между нами, но его страдание в какой-то степени было вызвано подозрением, что он на самом деле заслужил такое отношение.

– Я думал, это дело прошлое, – устало отозвался отец.

– Он не слишком уверен в себе. Его самоуважение… очень легко сломить.

Я взглянул на Ф.Т., но его лицо оставалось в тени.

– Тяжело вам приходится.

Она коротко рассмеялась:

– Я справляюсь. Долгое время после Ланкастера я смотрела на него с обожанием и прикусывала язык, если возникало желание сделать ему какое-то замечание. Но, господи боже мой, черт его побери, как мне хочется, чтобы он перестал туда ездить!

Отец кашлянул.

– Простите, – тотчас сказала она. – Я не хотела богохульствовать.

В обществе отца ей нечего было опасаться, но где-нибудь в другом месте подобное высказывание дорого бы ей обошлось. Приходится соблюдать осторожность. Хоть благочестия в обществе поубавилось, но священники Церкви Воссоединения все еще обладали огромной властью. В прошлом году я высказал учителю все, что думаю об этом дурацком церковном каноне. После этого меня вызвали к директору и выпороли. Хуже того, отец мне не слишком сочувствовал.