Надежда гардемарина - [27]

— Почему, Хольцер?

Он покачал головой:

— Не знаю. Возможно, после гибели командира не так уж и важно стать первым гардемарином. К тому же я иногда замечаю, как Алекс на тебя смотрит, когда ты не видишь. — Он с сомнением взглянул на меня, опасаясь насмешек. — Ну что, понял теперь? Не волнуйся, я сдержу слово.

Пришлось согласиться.

— Посмотрим, — сказал я. — Сто отжиманий.

— Есть, мистер Сифорт! — Он ослабил галстук, опустился на палубу и стал отжиматься.

Кажется, он всерьез решил подчиняться моим приказам.

Я не сдался. Заставил его работать целых два часа, пока он не взмок. Потом молча вышел из зала.

Я испытывал Вакса. Целый месяц. Ему приходилось начищать кубрик сверху донизу. Не проходило и часа, чтобы я не давал ему поручений. Он выполнял все беспрекословно, хотя дружеских чувств ко мне не выказывал. Но и не цеплялся. Остальные предпочитали не попадаться ему на глаза, до того он был злобным.

После гибели лейтенантов нам приходилось дежурить в два раза чаше, чем обычно. У меня не проходила усталость, впрочем как и у остальных. Свободное время после обеда я проводил с Амандой. В шахматы я больше не играл: мой главный партнер стал командиром, и об этом не могло быть и речи. А таких близких друзей, как он, у меня просто не было. И я чувствовал себя несчастным. Все мы были несчастны.

И командир Мальстрем тоже, хотя виду не подавал. Мне снились страшные сны. Алекс, чтобы отвлечься, включал свою бьющую по мозгам музыку. Сэнди миловался со своей новой подружкой.

В кубрике я срывал свое настроение на Ваксе. Я издевался над ним так, как он раньше издевался над другими, даже больше. Заставлял его вставать ночью и регулировать температуру в кубрике, ставил по стойке «смирно», когда ему хотелось отдохнуть. По вечерам посылал его под ледяной душ, иногда на целых полчаса. Потом слышал, как он стучит зубами и никак не может согреться.

Вакс все сносил молча. Ни разу не нарушил приказа. Постепенно я понял, что он из тех, кто держит данное слово. И почувствовал к нему уважение. Однако относился по-прежнему и не собирался менять тактику.

Жизнь на корабле во время синтеза была невыносимо однообразной. Аманда помогала пассажирам устраивать спектакли и соревнования. Пилот и главный инженер занимались нашим обучением. Командир приказал перенести бочку в машинное отделение, и никто теперь ею не пользовался. Все свободное время я посвящал Ваксу. Ограничил его жизненное пространство кубриком, за исключением того времени, когда он бывал на вахте или занимался упражнениями.

Однажды вечером, когда Сэнди и Алекс ушли, я поставил Вакса по стойке «смирно», а сам принялся читать головид. А через час спокойно спросил:

— Хочешь, чтобы я оставил тебя в покое, Вакс?

Он не сразу ответил:

— Да, мистер Сифорт.

Я разрешил ему лечь. Он лег, подложив руку под голову.

— Я хочу, чтобы вы стали офицером и джентльменом. Главное — джентльменом. Чтобы действовали в интересах моих и команды. Чтобы с вами приятно было общаться. Чтобы вы не издевались над остальными вопреки моей воле, занимались своим делом и не лезли в чужие. Чтобы помогали мне в работе. Лишь тогда я вас оставлю в покое, мистер Хольцер. Не раньше. — Я углубился в свой головид и дал ему время подумать.

Через полчаса он заговорил:

— Я согласен, мистер Сифорт.

— Что? — Я не был готов к капитуляции.

— Я готов выполнить все, о чем вы говорили. — У меня не возникло сомнений в том, что он сдержит слово. Я кивнул:

— Вот и отлично.

Когда вернулись Сэнди и Алекс, я построил всех у стенки.

— Теперь в кубрике все будет по-другому, — объявил я. — Забудьте о прошлом. С этого момента все мы друзья. Никаких издевательств, никаких строгостей без моего приказа. Давайте же пожмем друг другу руки в знак нашей дружбы. Это все. — Мы пожали друг другу руки.

Теперь я стал в кубрике настоящим хозяином.

7

Наконец-то мы с Амандой занялись любовью. У меня и до нее были женщины, но фактически она стала первой. В искусстве любви важна не только нежность, но и опыт, и я старался перенять его у Аманды.

Только сейчас я понял, как необходима была мне ее близость. А я-то думал, что великолепно обойдусь без женской ласки. По крайней мере на корабле. В первую ночь я буквально не мог оторваться от Аманды, впитывая в себя тепло ее тела. Упивался близостью с ней, как вином. Утром, оба смущенные, мы поцеловались, прежде чем расстаться.

Теперь, выполняя свои обязанности, я только и думал, как бы скорее освободиться. Это не ускользнуло от пилота, и он сделал мне замечание. Устыдившись, я сосредоточился на работе. Путешествие длинное. Времени хватит на все, утешал я себя.

Несколько дней спустя, когда я вернулся в кубрик после приятного вечера, проведенного в каюте Аманды, и стал снимать китель, из динамика раздался голос командира Мальстрема:

— Мистер Сифорт, мистер Хольцер, на мостик! Быстро! — Мы с Ваксом удивленно переглянулись и побежали к лестнице.

Командир уже ждал нас у открытого люка.

— Быстрее! — Он подтолкнул нас и нажал на кнопку. Люк захлопнулся. — В третьем кубрике экипажа драка. Старшине разбили голову. Не знаю, сколько их там бунтует и по какому поводу.