Надежда - [43]

— Вычеркните в первой заметке, что версия о ревности теряет почву, — сказал он Кларенсу.

— Зачем?

— Мы напишем в вечернем, что версия о ревности подтвердилась, — объяснил Докси, — а в утреннем, — что она опровергнута и возникла новая — об ограблении. Эту версию мы опровергнем завтра вечером, и у нас всё время будет свежий материал.

Кларенс исправил обе заметки и, договорившись поехать завтра с утра в порт, отправился вниз.

На улице он задержался на несколько минут у подвальных окон здания. Здесь помещалась типография.

За частой решеткой был виден ярко освещенный зал. Огромные машины стояли на кафельном полу. Из подвала несло жаром. Фигуры рабочих возле машин казались маленькими и ничтожными рядом со сложными агрегатами ротационок.

Это был мир газеты, и Кларенс снова почувствовал некоторую гордость оттого, что он принадлежал к нему. Здесь бился пульс целого города, и даже штата. Приятно знать, что ты работаешь в таком важном учреждении.

— Любуетесь?

Кларенс поспешно обернулся. Докси садился в свой автомобиль. Кларенс кивнул ему и пошел к автобусной остановке. Нехорошо, когда начальство видит, что ты ничего не делаешь. Даже в нерабочее время.

Поздно вечером после ужина, уложив Кэт, Кларенс и Люси пошли в кинотеатр посмотреть новый фильм с участием Джозефа Динка. Фильм был гангстерский — с похищением, погонями, перестрелками и убийствами. Главный герой (его играл Джозеф) поставил своей целью разоблачить группу бандитов, работающих на лотерее в предместье большого города. Узнав об этом, гангстеры похитили его невесту. Глядя на красивое умное лицо Джозефа, то напряженно размышляющего, то принимающего мгновенные и смелые решения, Кларенс думал о том, как далеко ему самому до такого героя. Фильм был снят со знанием дела, действие развивалось стремительно и напряженно, и к концу картины Кларенс увлекся вместе со всеми зрителями.

Когда в зале вспыхнул свет — это был последний сеанс — и все, облегченно вздохнув, поднялись с шумом со своих мест, Кларенс чувствовал себя таким же сильным, смелым и безжалостным, как Джозеф, так же готовым мгновенно выхватывать револьвер из заднего кармана или точным ударом в челюсть бросать противника наземь. Ему хотелось, чтобы перед ним возникла какая-нибудь неожиданная опасность, и он справился бы с ней так же легко и красиво, как герой картины. И большинство мужчин вокруг, которые перебрасывались со знакомыми и с женами отрывистыми и нарочито грубыми репликами, наверное чувствовали то же самое. Они внимательно вглядывались друг другу в лица, предполагая в других мужчинах тайных гангстеров, а в женщинах — их пособниц.

На улице моросящий дождь, глубокие лужи на мостовой и очередь на автобус вернули Кларенса на землю. Вздохнув, он взял Люси под руку. В конце концов он только маленький репортер в газете-и ничего больше. Он совсем не герой и любит почитать увлекательный роман перед сном, обожает вечерний чаи в обществе жены и дочери, осенью предпочитает носить теплое белье, чтобы не простудиться, и мечтает о тридцатидолларовой прибавке к жалованью.

Автобус тяжело приседал на ухабах пригородного шоссе, — Кларенс и Люси жили за городской чертой, где квартиры были дешевле. Пассажиры, уставшие и сонные, уже не казались Кларенсу героями каких-то романтических историй, а просто обыкновенными людьми — участниками повседневной хлопотливой обычной сутолоки, которая называется жизнью.

Постепенно в нем поднималось какое-то раздражение против увиденного фильма. Он не мог понять, что ему там не нравится. Это дошло до него только когда они уже вышли из автобуса и Люси спросила его о том, когда будут хоронить Петро Каталони.

— Не знаю, — ответил Кларенс. — Еще неизвестно, кто его будет хоронить. Наверное, городское управление. У семьи, скорее всего, нет денег.

Он понял, что его раздражало в фильме. Смерть в картине не была настоящей смертью с овосковевшими руками, обострившимся лицом и едкими запахами дезинфицирующих веществ. Она вызывала не протест, а, наоборот, смех, веселье.

Всю дорогу до дома Кларенс продолжал думать об убитом. Он молчал и за чаем, пока Люси рассудительно не сказала ему:

— Но ведь ты сейчас ничего не можешь сделать, чтобы помочь ему или его семье?

— Нет, не могу.

— Ну тогда тебе не следует мучить себя этим.

— Пожалуй, верно.

Кларенс сходил в соседнюю комнату, поцеловал спящую Кэт и взял свой недочитанный роман.

— Почитаю еще минут десять.

Но Люси тиранически погасила свет.

* * *

Утром Кларенс отправился в порт. По дороге он купил утренний выпуск «Независимой» и на 18-й странице разыскал свою заметку. Докси добавил к ней еще две строчки о том, что газета заинтересована в наведении порядка в порту и командирует туда своего корреспондента.

В портовом участке полиции Кларенс прошел в комнату Мак-Графи. Сыщик небрежно кивнул репортеру:

— Что, продолжаете заниматься этим делом?

— Да, — сказал Кларенс. — А вы разве нет?

Мак-Графи пожал плечами.

— Это моя работа.

— Ну, что нового?

Мак-Графи задумался.

— Вот. Слушайте меня внимательно.

Он сел за стол, Кларенс устроился напротив него и приготовил свой блокнот.

— Есть сильные подозрения. Скорее всего преступник— итальянец-иммигрант Тонио Варци. В день убийства его видели в порту.