Надеюсь и люблю - [53]

Я пытался рассказать тебе правду о себе. Я говорил, что недостаточно хорош для тебя, что никогда в жизни не был верен ни одной женщине, но ты только улыбалась в ответ. Я сказал, что вернулся в Голливуд к своей прежней жизни, стал снова встречаться с людьми, читать сценарии, давать интервью… но утром просыпался с мыслью о тебе. Ложился в постель с другими женщинами и думал о тебе. Я знал, что моя откровенность причинит тебе боль, но не в силах был ничего скрыть. Я надеялся, что, не дослушав до конца, ты рассердишься и выгонишь меня, и тогда мне придется снова оставить тебя – но теперь уже навсегда. Но ты лишь молча улыбалась, словно ждала чего-то. Помнишь, что я сказал потом? «Я не хочу любить тебя, Кайла».

Я знаю, что ты расслышала «не», но рядом с «любить» это слово теряло свой вес. Тогда я достал из кармана маленькую бархатную коробочку и протянул тебе. Увидев кольцо с бриллиантом, ты почему-то расплакалась. Помнишь, я опустился на колени? Первый и единственный раз в своей жизни. Я попросил тебя стать моей женой, и ты молча надела кольцо на палец. Я хотел сказать что-нибудь романтическое, соответствующее моменту, но сказал только: «Надеюсь, тебе хватит ума отказаться». – Джулиан коснулся ее руки. – Я знал, что рано или поздно сделаю тебе больно, Кай. Мне ужасно жаль…

Дверь со скрипом отворилась, и послышались знакомые шаги Лайема.

– Как она сегодня?

– Все так же.

Лайем вставил кассету в магнитофон, придвинул стул и сел по другую сторону кровати.

– Привет, Майк.

Джулиан завидовал тому, что Лайем может часами говорить с женой, держа ее за руку и веря в счастливый конец, несмотря на то что они оба видели, как медленно угасает Микаэла.

Мысленно Джулиан снова вернулся в тот день, когда сделал ей предложение.

– Я причинил ей боль, – тихо вымолвил он, не отдавая себе отчета в том, что находится в палате не один.

– Почему?

Со вчерашнего дня Джулиан ощущал некое родство с новым мужем Кайлы. Лайем был единственным человеком на свете, который знал, чего стоит проводить здесь дни и ночи напролет, моля Бога о чуде.

– Со мной что-то не так. Я уже давно никого не любил. Всю свою жизнь я по-настоящему хотел только Кайлу. Я был так влюблен в нее когда-то…

– По-моему, состояние влюбленности невозможно сохранить надолго, как взбитые сливки. Рано или поздно они все равно скиснут. Но если повезет, то можно быстро проскочить через влюбленность и в конце концов полюбить.

– Так, как вы ее любите.

– Да.

– А она вас любит? – спросил Джулиан, предполагая, что этот вопрос может оказаться непростым и болезненным для его собеседника.

Он заметил, как тот собирается солгать, и в точности угадал момент, когда Лайем проиграл в борьбе с самим собой.

– Самое смешное, что она безусловно меня любит, – усмехнулся Лайем. – Но я не уверен, что она когда-нибудь была в меня влюблена. Скажите, Джулиан, у вас была семья? Я имею в виду семью, которая поддерживает тебя в радости и в горе, дает силы жить, когда становится совсем худо?

Вопрос задел Джулиана за живое. Ему всегда хотелось иметь семью. Но семья строится на взаимоотношениях «давать – брать», а Джулиан привык только брать. Единственный в жизни шанс иметь семью дала ему Кайла. Если бы он остался с ней, то узнал бы, каково это – принадлежать к группе людей, которые тебя любят вне зависимости от обстоятельств, которые плачут, когда ты проигрываешь, и радуются, когда тебе улыбается удача.

Джулиан похлопал себя по карманам в поисках сигарет, но вовремя вспомнил, что находится в больнице. Лайем внимательно наблюдал за ним, словно впервые видел. Джулиан напоминал ему пациента на операционном столе, внутренности которого вывернуты наружу на обозрение хирурга. Эти внутренности казались черными и больными, как и его прокуренные легкие.

Они еще долго сидели в палате, по очереди разговаривая с Микаэлой. Наконец Лайем бросил взгляд на стенные часы.

– Ну, мне пора. Дети скоро вернутся домой. – Он поднялся и погладил Кайлу по щеке. – Пока, дорогая. Я вернусь завтра. – Он наклонился, поцеловал ее в лоб и прошептал еще что-то, чего Джулиан не разобрал.

Он был уже в дверях, когда Джулиан вдруг спросил:

– Скажите, как вы это делаете? – Что?

– Как вам удается сохранять веру в то, что она проснется?

– Я люблю ее.

– Я знаю, – нахмурился Джулиан. – Но как вы это делаете?

– Просто я не могу иначе, вот и все. – Лайем посмотрел на жену и вышел из палаты.

Джулиан проводил его взглядом. Снова воцарилась тишина. Он взял Кайлу за руку и крепко сжал.

– Почему я прекрасно помню тот момент, когда влюбился в тебя, и совсем не помню конца? Наш роман я вижу ясно, как вино сквозь хрустальные стенки бокала, но наш брак, наша жизнь безвозвратно потеряны для меня. Я помню только тот день, когда ты ушла. Я даже не пытался остановить тебя. Или все же пытался? Сказал ли я «не уходи»? Мог ли я представить, что со мной будет без тебя, каким я стану? – Он вздохнул. – Господи, Кайла, да разве я тогда задумывался об этом?

Она слышит, как он называет ее по имени.

Она пытается дотянуться до него, но рядом никого нет. Она чувствует, что ее снова охватывает панический страх, овладевает ею, как стремительный вихрь.