Над волнами Балтики - [20]

Шрифт
Интервал

Слушая их болтовню, я задумался. Устали мы действительно здорово. Ведь каждую ночь вылетаем первыми, а садимся последними. И машина, будь она проклята, своей трясучкой последние силы выматывает... Когда предложение комиссара одобрили, он посмотрел в мою сторону и улыбнулся.

- Ну что ж, раз решение принято, будем его выполнять без задержки, проговорил он, вставая. - А первый выезд на отдых поручим разведчикам. Ребята они надежные, проверят все сами и нам сообщат...

И вот мы в пути. Даже не верится. Может, все это во сне?

Но старенький газик несет нас все дальше и дальше, а в кабине, рядом с шофером, сидит комиссар...

В деревушку въезжаем затемно. На лесной опушке, точно грибы под мохнатыми шапками, ютятся темные домики. Света в окошках не видно. На улице ни души.

Только собаки встречают машину дружным заливистым лаем.

Арендованный домик прилепился у берега речки над самым обрывом. Пройдя через сенцы, мы дружно вваливаемся в просторную чистую горницу. Над большим деревенским столом ярко светится керосиновая семилинейная лампа. На бревенчатых стенах подвешены новые книжные полки. В углу, на бамбуковой этажерке, баян и гитара. Через открытую дверь видно спальню. В ней шесть сверкающих никелем новых кроватей. Они застланы белоснежным бельем.

Хозяин дома, худощавый седой старичок Емельян Степанович, и его пятнадцатилетняя внучка Машенька, приветливо поздоровавшись, молча наблюдают за нами. Чувствую, это они потрудились, чтобы нам здесь понравилось, постарались создать тот уют, ту домашнюю теплоту, которых нам так не хватало.

- Как уговор, Емельян Степанович? - спросил комиссар, подходя к хозяину.

- Исполнено в точности, Виктор Михайлович, - степенно ответил старик.

- Тогда быстро сложить барахлишко и - в баню! Косточки хорошенько пропарим, перекусим с дороги - и спать. Эту разведку вам нужно начать не только с чистой душой, но и с чистым телом.

* * *

Проснулся от непривычно яркого света. Пробуравив оконный ледовый панцирь, тоненький солнечный луч упирался прямо в лицо. В доме царила полнейшая тишина. Я уже выспался, но вставать не хотелось. Сознание тешилось мыслью, что можно лежать и лежать без движения на мягком пружинном матрасе, расслабив все мускулы. Сразу припомнились подробности вчерашней бани и непривычно обильного, неторопливого ужина.

...Когда, сбросив белье, мы втиснулись в маленькую рубленую парную, Калашников зачерпнул кипяток и выплеснул его на раскаленные камни. У меня защипало уши. Стало трудно дышать. А Виктор Михайлович уже потрясал березовым веником и покрякивал от удовольствия. Быстро освоившись в непривычных условиях, я тоже взялся за веник и начал орудовать им как заправский парильщик. Потом мы долго плескались, с наслаждением намыливая тело рогожными мочалками.

На ужин нам приготовили сибирские пельмени, хрустящие соленые огурчики и крепкий горячий чай. Разморенные банным жаром, осоловевшие от сытости, мы еле добрались до коек...

За тонкой дощатой перегородкой послышались чьи-то шаги. Привстав, я увидел пустую кровать комиссара. Значит, он уже встал! Пожалуй, пора и нам подниматься.

- Вы там не умерли? - пророкотал баритон за дверной занавеской. - Так и завтрак проспите. И мне в дорогу пора...

"4 октября. Два дня наслаждаемся нежданно свалившимся отдыхом. Спим сколько хочется. Едим до отвала. Вчера познакомились с деревенскими ребятишками и вместе с ними катались на самодельных коньках. Сегодня на лыжах ходили по лесу..."

В тот год зима наступила ранняя, с первых дней октября закружила метелями. Но во время нашего отдыха погода стояла как по заказу. Помню, в лесу ни шороха, ни дуновения. Сосновые великаны замерли как часовые. На иглах еловых ветвей нежным узорчатым покрывалом искрились пласты пушистого снега. Приминаясь под лыжами, наст тихонько похрустывал. Упиваясь открывшейся красотой, мы шагали все дальше и дальше, и лишь чувство голода заставляло прекращать эти прогулки. А когда являлись в наш дом, на столе уже дымились глиняные миски с наваристыми щами, а посередине вздымались горкой куски нарезанного ломтями ржаного хлеба.

- И откуда вы хлеб такой достаете? - как-то спросил Кистяев, вгрызаясь зубами в пахучую мякоть.

- Начпрод ваш, интендант Лагунович, несколько дней по району мотался. Сельсоветы откликнулись и наскребли из запасов всего понемножку, - пояснил Емельян Степанович.

Сразу вспомнились командир с комиссаром. Начпрод Лагунович лишь исполнитель их замысла. А отдых действительно замечательный...

После ужина к Емельяну Степановичу потянулись односельчане. Заходили по одному, по двое. Поздоровавшись, рассаживались по лавкам. Постепенно разговорились. Мы рассказали о Ленинграде, о положении на фронтах, о героизме красноармейцев и краснофлотцев.

И вдруг нам задали вопрос: "А когда же мы отступать перестанем?" Поначалу я растерялся. Что мы могли сказать этим людям? Пауза затянулась. Но помощь пришла неожиданно.

- Да что говорить-то? - взмахнул руками кряжистый старик с красноватым, через всю щеку, сабельным шрамом. - Октябрь начинается только, а снегу уже по пояс. И холодина такая, что из глаз слезу вышибает. Выходит, зима будет лютая. А на танках в сугробах не разгуляешься. Завязнут фашисты в российских просторах и силу свою растеряют. Вот тут уж им туго придется.


Рекомендуем почитать
Ватутин

Герой Советского Союза генерал армии Николай Фёдорович Ватутин по праву принадлежит к числу самых талантливых полководцев Великой Отечественной войны. Он внёс огромный вклад в развитие теории и практики контрнаступления, окружения и разгрома крупных группировок противника, осуществления быстрого и решительного манёвра войсками, действий подвижных групп фронта и армии, организации устойчивой и активной обороны. Его имя неразрывно связано с победами Красной армии под Сталинградом и на Курской дуге, при форсировании Днепра и освобождении Киева..


Дедюхино

В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.


Школа штурмующих небо

Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.


Небо вокруг меня

Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.


На пути к звездам

Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.


Вацлав Гавел. Жизнь в истории

Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.