Над Уралом-рекой - [8]
На южной стороне предполагалось брустверное укрепление от Преображенского до Нагорного полу-бастиона, включавшее редант ― укрепление в виде выступающего наружу угла. Здесь проектировались пятые ― Водяные ворота. Планировали также срезать под бруствером «крутость горы, коя из природного камня». Практически почти все осталось на бумаге, ибо особой необходимости в этом не было.
>Рис. 3. Профили вала в 1746 г.
Первоначально вся ограда Оренбургской крепости проектировалась по профилю, показанному на чертеже под буквой «а» (рис. 3). Особенностью здесь является уступ на уровне местного горизонта, отделяющий эскарп рва от крутости вала. Уступ этот, называемый бермой, может быть горизонтальным или наклонным; он применяется и теперь у высоких плотин, железнодорожных насыпей и т. п. Назначение бермы ― представлять упор для дерна, которым покрыта крутость вала; препятствовать размыву вала атмосферными осадками, тем, что стекающая вода задерживается, не приобретя слишком высокую скорость; предохранять ров от скатывающейся по крутости вала земли. По этому профилю была сделана северная куртина между Губернским и Галофеевским бастионами. Находясь с парадной стороны крепости, она пользовалась особым вниманием. Уже в 1745 году ее западная половина на протяжении 33 саженей была совсем готова, тогда как весь остальной вал оставался еще бесформенным (черт, «б», рис. З) [10] . Профиль не мог быть сделан к этому времени потому, что, судя по чертежам, объем отсыпанной земли достигал примерно трети необходимого, если за основу брать профиль упомянутой куртины. Ров почти всюду имел половину проектировавшейся ширины, и не был доведен до нужной глубины.
Такой темп работ объясняется не нерадивостью начальства и леностью работных людей, а появившейся острой нехваткой их. Весной и осенью свирепствовала цинга, за зиму и весну 1744 года от нее умерло 631 человек. О том, как нужны были люди и как мало их можно было получить, свидетельствует сенатский указ, где на 1746 год планируется в Оренбург для земляной работы 714 тептярей, бобылей, вотяков и черемис, из расчета по одному с 8 дворов. Кроме того, Казанский гарнизонный и драгунский полки, из двух других полков 200 человек, елдяцких казаков 21 человек, из бывшей Мочинской крепости 45 человек, «из которых рабочих людей и в прочие места, сколько от тамошняго (то есть Оренбурга) отлучить возможно будет, уделится». Цифры говорят сами за себя.
Для закрепления уклонов оборонительных сооружений употреблялся дерн и камень. Эскарп должен был нести каменную «одежду». Согласно правилам фортификации, каменная кладка не должна была подниматься до высоты, видимой неприятелю: все, что было выше, закреплялось дерном. Так, например, в Петербурге адмиралтейство, считавшееся крепостью, было окружено земляным валом, закрепленным дерном, что можно видеть на картине второй половины XVIII века в музее истории Ленинграда. Это правило не касалось укреплений, обращенных к морю, морских крепостей.
Ко времени основания Оренбурга в Европе закончился длительный период «между старой системой каменных стен и новой системой земляных укреплений, облицованных камнем только в тех местах, которые невидимы для неприятеля на расстоянии», как пишет Ф. Энгельс в своей работе по фортификации. На этот период потребовалось «почти два века», говорит он там же, чтобы «убедить в преимуществе не покрытых камнем земляных укреплений» [11] .
В Оренбургской крепости, однако, дерну предпочитали камень. Но это говорит, пожалуй, не о чрезмерной консервативности инженеров, а об особенностях местных условий. В сенатском указе от 28 сентября 1747 года «О строениях по городу Оренбургу...» об этих условиях сказано: «сия каменная работа пред дерновою, хотя с малым излишним трудом, но весьма прочнее и надежнее, и по состоянию тамошняго места всему городу преизрядный вид дает; к тому ж экспедициею апробовано, что тамошний дерн не годится, ибо года чрез два высыхает и обращается песком, чего для, в ломке и теске плитнаго камня с первым вешним временем ссыльные определены быть имеют».
Каменную одежду, пренебрегая вышеупомянутым правилом, собирались дать во всю высоту вала вместе с бруствером. Так была сразу же облицована первая куртина, так же лицевались в первые годы и другие участки вала там, где велись каменные работы. Оправданием нарушения правила может служить отсутствие артиллерии у потенциального противника. Каменная кладка не была толстой, всего около фута, но со связями, которые углублялись в земляной вал еще примерно на один фут. Под эту «одежду» закладывался небольшой фундамент на глубину около полутора футов, как у подошвы рва, так и на берме, которая тоже лицевалась.
О темпе работ можно судить по отчетам. В 1745 году, например, «эскарпа рва поднято камнем 146 сажен, да валу на одной куртине 33 сажени по профилю и с дерном камнем же подобрано», кроме того, «подобрано камнем со внутренней стороны целый бастион».
В 1748 году из главной канцелярии артиллерии и фортификации прислали и рекомендовали другой профиль. без бермы, другого наклона или заложения. И. И. Неплюев новый профиль не принял. К этому времени Оренбургская канцелярия на месте разработала другой профиль, тоже без бермы, и по нему лицевались бастионы по обе стороны северной куртины. Сама же куртина, несмотря на некоторую реконструкцию в дальнейшем, так и осталась до конца с бермой.
