Над тремя морями - [30]
Мы без особого труда обнаруживаем свои объекты бомбометания и сбрасываем на них бомбы. Не забываем также про листовки и газеты. Они тоже летят вниз, рассеиваясь во все стороны.
Минута-другая, и внизу полыхают пожары. Они разрастаются, охватывая все большие квадраты. А самолеты, прорываясь сквозь заслоны зенитного огня, ускользая от атак истребителей, держат курс к морю.
Наконец испытания позади. Под нами Балтийское море, скрытое плотными облаками. Уменьшаем высоту до 4000 метров. Дышать легче. Слышу голос Преображенского:
- Разобрался, Петр Ильич, где мы?
- Должны пролетать траверз Либавы.
И тут же нахожу подтверждение своих слов. Вокруг нас рвутся зенитные снаряды.
- Чувствуете, товарищ полковник, нас обстреливает Либава.
- Согласен. Точность расчета абсолютная.
Потом, на разборах полетов, говоря о точности в работе штурманов, Преображенский не раз ссылался на этот пример.
- Подумать только, - говорил он, - длительный противозенитный и противоистребительный маневр над территорией противника, затем продолжительный полет над морем, за облаками, - и такая поразительная точность самоопределения.
Вот пройдена и Либава. Преображенский просит меня взять пилотирование, чтобы самому малость передохнуть. Я тридцать минут веду самолет. Остается примерно час до посадки. И тут на борт самолета поступает радиограмма. Генерал Жаворонков сообщает: "К моменту вашего прилета аэродромы на острове могут оказаться закрытыми, сейчас видимость - до километра".
Евгений Николаевич решает:
- Если на острове туман, пойдем к Таллину. Думаю, хватит бензина. А пока будем следовать своим курсом - на Кагул.
Подходим к острову. Впечатление такое, что он весь закрыт туманом. Но, подлетая к аэродрому, различаем летное поле. Вертикальная видимость сносная. Преображенский решает садиться. Об этом передает на землю и на идущие следом самолеты.
Евгений Николаевич был большим мастером посадки в сложных условиях. И на этот раз мы приземлились удачно. А некоторые самолеты вынуждены были делать по нескольку заходов. Старший лейтенант А. И. Фокин приземлил свою машину в конце посадочной полосы, выкатился за границы рабочей части аэродрома, развернулся вправо и наскочил на препятствие, повредив самолет.
Но все это ничего не значило в сравнении с тем, что из полета не вернулся один самолет. Мы недосчитались на этот раз четырех замечательных боевых друзей: командира звена старшего лейтенанта И. П. Финягина, штурмана лейтенанта А. Н. Дикого, стрелка-радиста В. И. Морокина, воздушного стрелка краснофлотца Н. Я. Шуева. Это был отлично подготовленный экипаж. Что с ним произошло? Только один из участников полета - старшина М. М. Кудряшов мог сообщить деталь, возможно связанную с судьбой этого экипажа. Кудряшов видел взрыв в воздухе, похожий на взрыв самолета. В полку никто не хотел верить в гибель экипажа И. П. Финягина. Ведь не раз случалось, что летчики подбитых самолетов через какое-то время возвращались в часть с оккупированной врагом территории. На этот раз наши надежды не сбылись.
Второй полет на Берлин, хотя и трудный во многих отношениях, также был признан успешным. Ставка Верховного Главнокомандующего ставила задачу, чтобы бомбовые удары по Берлину были более мощными.
Выслушав доклад наркома ВМФ о втором полете, Сталин спросил: - Скажите, товарищ Кузнецов, какого калибра бомбы сбрасывают немецкие летчики на Москву?
Кузнецов догадался, к чему клонит Сталин.
- Немцы, как правило, применяют при бомбежке Москвы бомбы крупного калибра.
- А какие бомбы берут в полет на Берлин ваши морские летчики?
- Морские летчики сбрасывают на Берлин бомбы ЗАБ-100, ФАБ-100, ФАБ-250, - ответил Кузнецов.
- С ЗАБ-100 можно согласиться, а с ФАБ-100 и даже с ФАБ-250 согласиться нельзя. Надо сбрасывать на Берлин бомбы самого крупного калибра: ФАБ-500 и ФАБ-1000. Самолеты ИЛ-4 позволяют нести такие бомбы.
Как впоследствии вспоминал Н.Г. Кузнецов, никакие его доводы - об изношенности самолетных моторов и уменьшении их мощности, о недостаточной длине грунтовых полос для взлета - не убедили Сталина. Верховный решительно сказал:
- Дайте указания Жаворонкову, чтобы нашли возможность при бомбежке Берлина применять бомбы ФАБ-500 и ФАБ-1000.
В тот же день нарком ВМФ направил Жаворонкову указание следующего содержания: "Верховный Главнокомандующий рекомендует при бомбежке Берлина применять бомбы ФАБ-500 и ФАБ-1000. Лучшими экипажами проверьте эти возможности и донесите".
Читая эту телеграмму, Жаворонков недовольно поморщился. Он прекрасно понимал, что по своей конструкции ИЛ-4 может нести на внешней подвеске бомбу ФАБ-1000 или две ФАБ-500, если бы на нем стояли новые моторы и взлет производился с бетонной взлетно-посадочной полосы. Но в данное время ни того ни другого не было. На наших ИЛах стояли моторы с давно выработанным моторесурсом, мощность их значительно понижена. Тем не менее Жаворонков вызвал на КП полковника Преображенского.
- Читайте, Евгений Николаевич, - протянул телеграмму наркома, - и скажите свое мнение.
- Да мы, товарищ генерал, с одной ФАБ-250 и пятью ЗАБ-100 с большим трудом взлетаем и на пределе горючего возвращаемся на свой аэродром, сказал Преображенский. - Нет, рекомендация нереальна.
Материалы Сборника «Атомная энергия и флот» освещают, по данным, опубликованным в советской и иностранной печати, вопросы применения атомного и водородного оружия в боевых действиях на море. В этом Сборнике рассказывается о поражающих факторах атомного взрыва, о той огромной разрушительной силе, которую несет с собой это оружие массового поражения. Ряд статей посвящен противоатомной защите кораблей, береговых объектов, внедрению на флоте атомной энергетики. В сборник включены также статьи о перспективах использования атомной энергии на флоте, о постройке в Советском Союзе первого в мире атомного ледокола «Ленин», который сыграет важную роль в дальнейшем освоении Арктики. В Сборник включены исправленные и дополненные статьи, опубликованные в газете «Советский Флот» в 1955–1958 годах. Редактор-составитель сборника — инженер-капитан 1 ранга Л.
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».