Над нами темные воды - [44]

В гавани было мало военных кораблей. Наша лодка стала первой подводной лодкой, прибывшей сюда после возрождения Восточного флота, который рос и креп на наших глазах. После прошлогодней сокрушительной атаки японцев остатки флота отступили в бухту Килиндини, но теперь стали прибывать новые суда, и гавань Коломбо вновь открыли. Боевые действия на море пока нельзя было назвать активными. Не хватало ресурсов, и было недостаточно самолетов, способных поддержать оперативное соединение в этом регионе. В гавани Коломбо в качестве минного склада использовали подбитое японцами круизное полузатопленное судно, остававшееся в вертикальном положении. Чуть дальше лежал на боку выброшенный на мель танкер. В самом центре гавани покоились на дне обломки разрушенного эсминца. Порт находился в плачевном состоянии, но в городе не было заметно больших разрушений.

Тот крупный налет на Коломбо японской авиации стал поворотным пунктом на западном фланге боев. Японцы потеряли большую часть самолетов и больше сюда не возвращались. Наши летчики дали им хороший урок.

Коломбо был передовой базой, поскольку между островами Цейлон и Суматра не было ничего, кроме бесконечных водных пространств. Эту громадную, шириной в тысячу миль брешь должна была перекрывать наша флотилия и несколько голландских самолетов. Боевые действия, разворачивающиеся в Бирме, заставляли прилагать усилия к тому, чтобы перекрыть пути поставок японцам ресурсов в Рангун. Мы внимательно смотрели на карты и пытались понять, что представляет собой эта новая война. Имелись весьма существенные различия между этим театром военных действий и тем, что мы покинули два месяца назад. Главное, что нас беспокоило, - это большие расстояния. От Коломбо до острова Пинанг 1276 миль, от Рангуна до Малакки около 1000 миль. Так как предел видимости составлял лишь десять километров, было ясно, что без надлежащей воздушной разведки вражеские суда будут оставаться незамеченными и ускользать, если только не патрулировать вблизи портов. Таким образом, мы намечали примерный план своих действий.

Пожалуй, главными отличиями этой войны от войны в Европе были жесткий характер врага и первозданность территорий. Здесь не было живописных островов, подобных греческим, не было Монте-Карло, на который мы прежде любовались. Враг не имел привычки брать пленных. Нужно было приспосабливаться к новому, более интенсивному характеру боевых действий. Если прежде мы могли позволить себе проявлять милосердие по отношению к уцелевшим членам экипажей вражеских судов, то теперь мы стали относиться к ним жестче. К этому вынуждала нас жестокость японцев.

Днем эти спокойные воды нагревало жаркое солнце. Ночи были ясными, но иногда налетали свирепые шквалы, ослеплявшие нас вспышками молний, поливавшие сильным дождем. Береговых огней не было - эти густо заросшие лесами берега были необитаемыми. Джунгли, штормы, варварство и жестокость вот что представлял собой этот театр военных действий. Нам, британцам, нужно было приспосабливаться к обстановке, о которой мы имели плохое представление.

Ранним октябрьским утром две субмарины подходили к острову Пинанг с севера. Светила полная луна, и рассвет не спешил прийти на смену душной ночи. Морская поверхность была похожа на зеркало в наполненной лунным светом комнате. Ночью прошел дождь, намочивший вахтенных на мостике. Видимость была неважной.

Вдали показались темные очертания острова. Огней не видно - враг позаботился о затемнении. Мы не знали о том, что южнее нас по Малаккскому проливу двигалась японская подводная лодка. Она шла из Сингапура, чтобы присоединиться к вражеской флотилии, базировавшейся на Пинанге. Когда мы стали подходить к острову, японская лодка приблизилась к нам.

В двух милях от берега мы погрузились. Рассвет таил в себе опасность. В это время в небо поднимались самолеты вражеского воздушного дозора, с которых могли заметить темный цилиндр нашей лодки на поверхности воды. Также нас могло выдать зеленоватое свечение кильватерной струи. Бесшумно дрейфующие сторожевые катера могли услышать шум наших дизелей. Поэтому погрузиться необходимо заблаговременно. В этих водах царила пугающая неопределенность. Бой мог разразиться в любой момент, и обе стороны были начеку. Подводные лодки давно не действовали в этом районе. В течение нескольких месяцев здесь сохранялось полное спокойствие. Японцы напряженно ждали, не предпринимая никаких действий. Они неподвижно сидели в душных джунглях и вслушивались в тишину. Звуки шагов для японцев означали бы, что союзные войска собираются нанести удар. Обстановка была тревожная и нервная. Опасности грозили со всех сторон, поэтому приходилось соблюдать осторожность.

На подводной лодке, уверенно подходящей к острову с юга, не проявили должной осмотрительности. Успокоенные близостью берега японские моряки готовились к высадке и уже предвкушали горячий завтрак в уютной столовой. Нам хорошо была знакома эта умиротворенность, когда до берега остается несколько миль и дом уже виден. Эта беспечность стоила тем морякам жизни.

Мы двигались на север параллельно берегу и ждали восхода солнца. Изображение в окуляре перископа было тусклым, начавшийся дождь ухудшал видимость. В воде отражались небольшие темные тучи, которые пришли с севера. Мы завтракали в своей теплой, хорошо освещенной столовой. Вахтенный офицер нанес курс на карту и через перископ снова посмотрел на длинный черный остров, находящийся в той стороне, откуда должно было взойти солнце. На голове офицера был черный капюшон, защищающий глаза от света приборов. Его зрение быстро приспособилось к синеве предрассветных сумерек.