Над нами миллион высоты - [21]

— Все приехали, а Смирина нет! — крикнул Сорочин Цыпину.— И Кавцов считает его хорошим полковым вра­чом. Ну уж увольте!

Сорочин трусцой подбежал к самолету. Фонарь открыт, а летчика не видно. Где же он?

— Порядок! — облегченно крикнул механик, ощупав плоскости.

— Даже "лопухов" не погнул на колесах, — добавил техник.

— Мишка, твоему самолету только на лужайках и са­диться. На кой ему посадочная полоса. Вот пошла авиация!

— Если б не лед, он бы скапотировал,— рассуждал старший инженер, разглядывая след самолетных колес.— А так — твердо и гладко, хоть боком катись...

Техники и летчики шумно разговаривали, смеялись. Кто-то припомнил случай, когда такой же самолет сел на поле прямо в снег. У-у, не такое поле было — и ничего... Все от летчика зависит...

Механики ходили вокруг машины, пытались найти хоть какую-нибудь поломку. Ползали под нею на корточках, даже ложились на спину и осматривали снизу. Целе­хонька!

Здесь же, недалеко от самолета, на широко расставлен­ных ногах покачивался Дым. Смотрел на стоянки, на взлетную полосу, прикидывал длину луга. Что ж, верно говорят, все от летчика...

В это время подошла санитарная машина. Из кабины выпрыгнул Смирин.

— Летчик Макаров сильно возбужден. Я оставил его в медпункте аэродрома. Пускай успокоится,— доложил он командиру полка.

Дым удовлетворенно кивнул, показал глазами на са­молет:

— Цел...

— Я уже видел,— ответил Смирин.

Тут-то к нему и подлетел Сорочин.

— Где вы-были?

— В медпункте...

— Я так и знал!

— А что такое?

— Давно все у самолета, а вы в медпункте. Самым по­следним приехали...

— У самолета без летчика мне нечего делать,— отве­тил Смирин.— Я не техник, а врач...

Дым отвернулся, сдерживая душивший его смех.

— Едва самолет остановился, мы с Петровым, как по­ложено, подъехали на санитарной машине и забрали лет­чика в медпункт. Сейчас я приехал доложить командиру полка. А вы с техниками пришли?

Сорочин хотел что-то сказать Цыпину, пожаловаться, что ли, стороннему человеку: вот, мол, как тут ко мне относятся, но увидел, что тот медленно удаляется лугом к западной оконечности аэродрома. Не хотел, верно, смотретъ, как беспомощно краспеет Сорочин.

— Разрешите ехать на старт? — обратился к начальнику медслужбы Смирин.

Тот без слов махнул рукой.

У машины Смирина поджидал Дым.

— Давно пора подумать о самолетах, которым не нуж­на взлетно-посадочная полоса. Тогда, Николай Иванович, мы будем садиться под окнами своего дома, в палисадни­ке.— Командир полка окинул взглядом чистое побо, сел в машину и до самого командного пульта молчал. Можно было подумать, что его выбила ив колеи посадка самолета за пределами полосы. Однако нет, он прикидывал план работы на ближайшие летные дни. Надо было подтянуть­ся с групповыми полетами, отшлифовать в первой эскадрилье стрельбу по конусу, чтобы настоящую весну встретить без задолженностей и всем полком взяться на более сложные задачи, совершенствовать летное мастерство.

"Победа" остановилась рядом с командным пультом. Из-за радиомашины вышел лейтенант Макаров — потный, взволнованный, даже несколько растерянный.

Дым быстрым шагом подошел к нему, крепко пожал горячую руку. Веки Макарова дрогнули. Он опустил гла­за, как бы говоря: "Браните меня..."

— Смирин сказал, что вы в медпункте...

— Тоска зеленая в медпункте. Посидел сколько мог и сбежал,— признался Макаров.

— Как вы умудрились ввести машину в штопор? — раздумчиво, будто размышляя вслух, спросил Дым.

— Ошибка. С опережением думал... Сейчас бы не ввел...

Дым со стороны пытливо посмотрел на лейтенанта и про себя отметил, что у того по-детски виновато кривятся губы.

— Это надо уметь! — вроде бы с удивлением, но доб­родушно произнес Дым. Макаров не поверил в искрен­ность его тона — по спине прошмыгнул холодок. Дым продолжал: — Попали в штопор. И когда поняли это?

— Сразу...

— Сколько сделали витков?

— Шесть... Нет, наверное, все-таки восемь...

— Я насчитал шесть.

— Я специально накинул. Думал так: пока сообразил, что к чему, пару раз кувыркнулся. Выходит, чистого штопора у меня шесть витков,— уже веселее сказал Макаров

Дым внимательно смотрел на самолеты, выстроившие в ряд на заправочной, изредка бросал взгляды на лет­уна. Казалось, чего-то не успел в нем рассмотреть. На самом деле, непосредственность и редкая трезвость суж­дений о собственных действиях в ответственный момент, обнаруженные Макаровым, привлекли внимание даже та­кого аса, как командир полка. Не растерялся человек, все помнит. А это и нужно настоящему истребителю.

— Вы теперь профессор по штопору,— с улыбкой ска­зал Дым.

— Так точно!

Дым кивнул летчику и поднялся на пульт. Оттуда до­летал вниз его голос. Командир полка проверял, как под­готовлены машины к очередному полету, а вскоре и сам появился на лестнице с планшетом и шлемофоном.

— Надо выполнить командирское упражнение,— усмехнулся он, и Смирин понял, что сейчас в воздухе нач­нется самое интересное.

Дым сел в машину и помчался на заправочную. Не­много погодя от могучего гула содрогнулась земля: одна за другой эскадрильи пошли на взлет. Смирин обнял Ма­карова эа плечо: одновременный взлет множества само­летов всегда волновал его. Он не мог оставаться равно­душным, когда полк выходил на старт, и всегда с каким-то душевным подъемом провожал его в воздух.