Над нами миллион высоты - [13]

Напоминание о Смирине насторожило Сорочина.

— Н-нет...

— Странно! Смирин не проглядит такого... У него ост­рый глаз.

Сорочин обиженно засопел. Что с того, что ни один полковой врач не доложил ему о случившемся? Тем хуже для них, и особенно для Смирина, на которого сослался полковник. Информация получена из другого источника. А первым принес известие в политотдел он, Сорочин.

— Может, все-таки доложить эпидемиологу Цыпину в Н-ск? — сдерживая возмущение, сказал Сорочин.— И ему будет работа...

— Сами осмотрите район аэродрома, а потом можно и Цыпину доложить.

— Слушаюсь!

— Действуйте...

Из политотдела Сорочин подался к себе в кабинет. Схватился за трубку телефона, попросил Кипеня. Телефо­нистка ответила, что тот занят. Сорочин посидел, снова поднял трубку.

— Занят.

— Кто так долго говорит?

— Абонент.

— Я спрашиваю: кто на целый час занял линию?

— Астахов...— тихо произнесла телефонистка.

Сорочин осекся, положил трубку. Астахова — коман­дира соединения — не поторопишь. А может, он именно по этому вопросу звонит в высший штаб? Мог к нему зайти Матуль, рассказать и таким образом перехватить донесе­ние Сорочина.

Наконец дозвонился до медотдела. Полковника Кавцова в кабинете не было, и к телефону подошел Цыпин. Со­рочин доложил ему. Голос полковника вдруг стал хриплым:

— Когда вы выезжали на местность?

— Сегодня, товарищ полковник.

— Доложу Кавцову и буду у вас. Поняли? Мобилизуйте медслужбу, опросите людей, обследуйте окрестности. Понимаете?

— Понимаю...— Сорочин был на седьмом небе от радости, что первым дал знать о комарах и мошках, на которых никто не обратил внимания. Даже политотдел еще не зашевелился. Сорочин опередил полковника Матуля. Что тут скажешь? У людей нет элементарной бдительности в такое грозное время. Засиделись в кабинетах, не бывают в войсках, не общаются с людьми и ничего не знают. Теперь полковник Кавцов не скажет, что Сорочин спит в шапку, что медслужба, которой он командует, тянется в хвосте.

Застегнув на все пуговицы шинель, Сорочин поспе­шил в медпункт.

"Для начала спрошу у академика, чему его научили в alma mater. Сидит на аэродроме и не видит, что делается на стоянках",— потирая руки, прикидывал Сорочин.

Обижаются люди на его требовательность, принци­пиальность. А чем он, Сорочин, виноват? Разве он такой уж злой человек? Пусть подчиненные придерживаются инструкции, не забывают каждый день заглядывать в устав, и Сорочину только и останется расхаживать в бе­лых перчатках. Ни во что не будет вмешиваться. А если не справляются с работой, игнорируют приказания?..

В медпункте Сорочина встретила Вера.

— Смирин здесь?

— На рассвете уехал на аэродром,

— Зачем? — крикнул Сорочин.

— Вам виднее... Может быть, на полеты?

Сорочин спохватился. До того заморочили голову, что даже забыл, зачем ездит на аэродром полковой врач. Под­нял грозный взгляд на Веру.

— Я научу! Я...

Можно было подумать, что именно Вера во всем вино­вата и должна перед начальником дрожать как осиновый лист. Нет, Сорочин рассчитал иначе. Покричит в медпунк­те, помянет, скажем, того же Смирина или Лущицкого — сестры непременно передадут им. И уже польза, человек задумается, станет работать лучше.

Вера же не обращала внимания на его гневные выкри­ки. Предложила зайти к новому врачу. Сорочин послушно пошел по коридору.

— Сюда,— негромко сказала Вера, открывая дверь в кабинет, где находился Ахтан.

Тот представился. Сорочин был слегка растерян от неожиданности: ему никто не звонил, ничего не докладывал, а человек уже сидит. Не успел остыть от того, что не за­стал Смирина, а тут вдруг — новый врач.

— Присядем,— кивнул Ахтану. Бегло, но цепко, вни­мательно изучал его.— У нас долго не было старшего вра­ча батальона. Вы приехали в горячую пору. Прямо с корабля на бал...

Сорочин расспрашивал, где учился, где служил капи­тан, а когда услыхал, что в авиации первый день, встал.

— Ф-фу...— вырвалось у него, что означало наивысшую степень неудовольствия и разочарования.

Ахтан тоже встал.

— Придется сперва изучать специфику войск, а вам же с первого дня надо работать, командовать подчиненны­ми, службой.— Глаза Сорочина заискрились зелеными огоньками.

— Я готов! — не растерялся Ахтан.

— Хорошо, что не в полк послали. На вашей должности еще можно жить,— спокойнее сказал Сорочин.— У нас имеется лазарет. Руководит им врач Карасев. Неплохой человек и средней руки терапевт. Только командной струйки у него нет. Лазарет из двух батальонов, объеди­ненный. Начальником его будете вы...

— Слушаюсь! — вытянулся Ахтан.

Подчеркнутая дисциплинированность нового врача по­нравилась Сорочину, однако и насторожила.

— И поликлинический прием у нас был. Росли врачи, специализировались...

— Это хорошо.

— Хорошо...— скептически продолжал Сорочин.— И было так, пока стояла скверная погода. Выглянуло солнце, взлетели самолеты — и полковые врачи поломали поликлинический прием...

— Почему?

На узком лбу Сорочина гармошкой собрались морщи­ны. Он испытующе посмотрел на Ахтана.

— Как мог полковой врач сидеть в поликлинике и до­жидаться больных по своей специальности, если его полк был в воздухе? Кто будет за летчиков отвечать? Ваш фельдшер Петров?