Над милым порогом - [2]

Негорячее осеннее солнце отражалось в свежепокрашенной его крыше, маленькой и покатой, словно овечий лоб, стекало вниз по отмытым стеклам и ярко-голубым дверцам. Вся машина выглядела ухоженной, ладной, любимой. Казалось, приподымешь капот - а под ним аккуратный ряд белых вычищенных зубов.

Дмитрий Степанович, сразу позабыв о зимних башмаках, подошел поближе. За рулем горбатого "Запорожца" сидел человек неопределенных лет с нечесаной рыжей шевелюрой. Разложив на коленях газетку, он закусывал черным хлебом и помидорами. Хлебные крошки сыпались на телогрейку, застегнутую доверху.

- Виноват,- сказал Дмитрий Степанович и тихо постучал пальцем по стеклу. Рыжий в телогрейке обернулся, оглядел Мостового и приоткрыл дверцу. Из автомобильчика пахнуло чем-то домашним и уютным - не то соленьями, не то маринадом вперемешку с запахом перебранной картошки и крепкого золотистого лука. Так пахнет в деревенском погребе сухой осенью. Дмитрию Степановичу вдруг остро захотелось забраться на сиденье, прикрытое чистой опрятной мешковиной.

- Виноват,- повторил он и дотронулся рукой до согретой солнцем дверцы.Продается машина?

- А то,- ответил рыжий и аккуратно стряхнул на землю крошки с телогрейки.

- И сколько вы просите?

Рыжий еще раз оглядел Мостового, подумал немного и назвал сумму совершенно смехотворную после того, что довелось уже слышать Дмитрию Степановичу. Однако он не торопился с выводами, потому что знал определенно, что есть разовые траты, а есть и эксплуатационные расходы, всякий раз невеликие, зато постоянные и нудные.

- Сколько же она берет бензина? - поинтересовался Мостовой по возможности безразличным тоном.- В среднем, конечно.

- Считай, ничего,- ответил человек в телогрейке, сунул в рот последний помидор и аккуратно сложил газетку.

Дмитрий Степанович не стал переспрашивать. И в самом деле - сколько, скажите на милость, может потреблять горючего такая кроха? Да и какой бензин ей нужен, не "экстра" же, в конце концов.

- Разрешите попробовать?

- Садись,- сказал Рыжий и перебрался на соседнее сиденье.

То и дело сигналя, чтобы не задеть ненароком усатых и безусых покупателей, Дмитрий Степанович бережно вывел горбатого с площадки и погнал его по неширокой улице, тянущейся чуть в гору.

Автомобильчик тарахтел, как ему и положено, впрочем, довольно ровно, он катил по асфальту, прижимаясь к дорожному полотну, брал подъемы без натуги и прибавлял скорость хоть и медленно, но послушно. Он все больше нравился Дмитрию Степановичу. "Пусть таких горбатых уже тридцать лет как не делают,размышлял он про себя, аккуратно и без труда включая четвертую передачу, таких, как я, тоже лет шестьдесят как не делают. И с запчастями у нас положение одинаковое".

Будто продолжая мысли Мостового, рыжий проговорил, стараясь выглядеть безразличным:

- Оно конечно, не жигуль, но машина исправная. Хоть где ткни, нигде не прогнило.

Уже вернувшись на площадку, Дмитрий Степанович словно бы ненароком потыкал пальцем во все уязвимые, по его понятиям, места и почувствовал, что всюду стоит крепкое железо, без обмана.

Человек в телогрейке не вмешивался и не торопил. И только раз, когда Мостовой, проверяя люфт, повернул рулевое колесо влевовправо и вдруг потянул его на себя, рыжий спросил с ухмылкой:

- Оторвать хочешь или взлететь?

Дмитрий Степанович не ответил и виду не подал, что смутился.

Он на эту тему вслух ни с кем не разговаривал, даже с самим собой.

Он и тому инструктору в автошколе, который с усиками, тоже никогда не отвечал на его шуточки. А если и тянул на себя руль во время езды, то совсем незаметно, так, что инструктор и не догадывался.

Дальше все пошло быстро. Хлопнули по рукам, хмурый капитан из ГАИ поснимал номера, Дмитрий Степанович отсчитал несколько сотен в кассу и самую малость в заскорузлую лапу рыжего, сел в собственный автомобиль, захлопнул дверцу и покатил домой.

Стрекотал двигатель, жужжала бензиновая печка, и, перекрикивая их, пенсионер Мостовой, слегка фальшивя, пел во весь голос песенку далекой уже юности: "Качну серебряным тебе крылом!" Жил Дмитрий Степанович далеко, дорога заняла около часа, и все это время ощущение полноты не покидало его. Горбатый шел как танк и с места брал резвее, чем черные "Волги". Так, во всяком случае, казалось Дмитрию Степановичу.

Конфуз случился у самого дома, именно там, где он рассчитывал появиться внезапно, в блеске своего новоприобретения. Ровное тарахтенье автомобильчика сменилось натужным бронхиальным кашлем, горбатый несколько раз дернулся и затих.

Кому из нас не знакомо отвратительное чувство, испытываемое всякий раз, когда в новой вещи, казавшейся безукоризненной, вдруг обнаруживается мерзкий изъян! Вот телевизор, он еще минуту назад сиял всеми цветами радуги, открывая вам то дивную красоту сельского ландшафта, то розовые щечки дикторши, и вдруг экран угас, и замолкли звуки, и до того обидно - не потому даже, что придется воевать с торговым людом и бегать по гарантийным мастерским, а от сознания простой истины, что тебя надули, за милую душу обвели вокруг пальца. Или ботинки, которые так хороши были в примерке, но уже через час ходьбы превратились в орудие пытки, и ты не чаешь дождаться минуты, когда можно будет скинуть их...