Над голубым Иссык-Кулем - [19]

Часто можно встретить очень широкие подушки, площадью больше квадратного метра. Когда начисто отмирает у них середина, они превращаются в замкнутые кольца. Ветер, действуя на незащищенный край такого кольца, вызывает отмирание только этой его части. Сообщества продолжают жить, принимая форму подковы. Ветер придает этим подковам асимметричную форму, лепит из них что-то похожее на песчаные барханы: наветренный слой пологий, а подветренный — круто обрывающийся.

Где есть растения — должны быть и животные. В свое время Н. А. Северцов поднялся на сырты сквозь арктическую метель, а когда она прошла, увидел, что его спутники убили… белого медведя. Это был особый вид медведя, близкий к гималайскому, хотя и с буроватой, но очень светлой и длинной шерстью. И как ни у какого другого медведя, когти не черные, а белые, и на передних лапах вдвое длиннее, чем на задних. Этого родственника полярного мишки люди застали за любимым занятием: он разрывал норы сурков, вытаскивал зверьков на «свет божий», перегрызал им затылки, складывал тушки в кучу, а потом усаживался и пожирал. Остатки от обеда он закапывал впрок. Была осень — время, когда сурки уже готовились к зимней спячке. Медведю это время казалось особенно удобным для «заготовки» мяса.

Воздух над сыртами наполнен тонким и пронзительным свистом. Он так же постоянен, как звон цикад где-нибудь на Черноморском побережье. Виновника этих звуков не так легко увидеть. Но вот метнулся через дорогу неуклюжий толстенький зверек, отбежал на некоторое расстояние, безопасное с его точки зрения, и встал там столбиком, сделавшись почти неразличимым среди таких же буроватых камней. Это — сурок. Тот самый сурок, о котором поется в известной песне Бетховена.

В высокогорье Тянь-Шаня сурков видимо-невидимо. Они так же, как полярные грызуны лемминги, способны необыкновенно быстро размножаться. Сурки отходят от нор не больше, чем на сто метров: для добывания корма им этого достаточно. Прежде чем выйти на «заготовки», они на некоторое время замирают столбиками около норки, зорко оглядывая стометровое пространство, в которое предстоит отправиться, а при первой же опасности стремительно исчезнут под землей.

Самый массовый обитатель высокогорных пастбищ Тянь-Шаня — злостный вредитель сельского хозяйства, так называемая узкочерепная полевка. Кое-где можно обнаружить больше десяти тысяч ее норок на гектаре. Из каждой норки она выбрасывает до полутора килограммов земли. Съедает полевка за сутки около тридцати граммов растительной пищи — ровно столько, сколько весит сама.

Зоологи подсчитали, что двести — триста полевок за три летних месяца уничтожают на гектаре пастбища до двух центнеров растений, а в некоторых местах даже до десяти — двадцати центнеров, то есть половину всего урожая. Это подлинный бич сыртов.

…Уже четыре часа мы едем вдоль Арабельсу, мимо гор в белых, надетых набекрень ледяных беретах.

Сопровождаемые не лишенным мелодичности свистом сурков, мы сворачиваем вправо от Барскаунского тракта в пустынную долину Арабельсу, ограниченную с севера гребнем Терскея, а с юга — невысоким, но островерхим хребтом Джетимбель.

ВЕЛИКИЙ ВОДОРАЗДЕЛ

Акшийрак — модель прошлого. На той стороне реки равнину сыртов перегораживает массивный горный хребет, весь белый снизу доверху. Это Акшийрак — один из крупнейших на Тянь-Шане, да и во всей Средней Азии центров оледенения. Английский геолог Хандингтон сказал, что Акшийрак можно сравнить с глыбой мрамора, на которой резец скульптора уже успел наметить основную форму, но не нанес еще существенных деталей. Что ж, точнее не скажешь.

Как перевести с киргизского название горного массива? «Ак» — белый. Это слово повторено в начале и в конце названия. А вот «шийр» означает «быстрая смена» «мелькание». Действительно, когда едешь на коне мимо Акшийрака, в глазах все время мелькает белое. Есть третий вариант перевода — «белая голень». Видимо, и так называли горы киргизы, утопавшие здесь по колено в снегу.

В первую ледниковую эпоху оледенение было распространено на Тянь-Шане так же, как теперь на Акшийраке. Приближаясь к этому горному массиву, мы возвращались, таким образом, в ледниковую эпоху горной страны. Конечно, Акшийрак — только сильно уменьшенная ее копия. Долинные ледники первого оледенения были поистине гигантскими — длиной более ста километров. А сейчас все ледники здесь сосредоточены в прямоугольнике со сторонами чуть больше тридцати километров.

Всего в Акшийраке сто тридцать один ледник. По площади они почти поровну распределены между бассейнами Нарына и Сарыджаза. Их талые воды текут и в Сырдарью и в Тарим. Из ледяных закромов Акшийрака уходит за год более семисот миллионов кубометров воды. Общие же запасы воды здесь исчисляются миллиардами кубометров. На ледники поступает снега значительно больше, чем стаивает за лето. Но на большом пространстве льды Акшийрака — «мертвые», прекратившие свое движение. Они погребены под слоем морены. В год площадь ледников уменьшается на одну десятую процента. При таком темпе через пятьсот лет ледники массива станут наполовину меньше. Следовательно, за тысячелетие они могут исчезнуть вовсе.