Нацистская пропаганда против СССР - [67]

Это – именно такой, какой он был в натуре, – ветхий барак, так называемое студенческое общежитие, который стоял в тени построенного по американским образцам университета и открывал своим бедным жильцам как минимум замечательный вид из их собственной нищеты на его роскошное здание. То, что во всех деталях этого сооружения при ближайшем рассмотрении видна халтурная работа, издалека понять трудно. Внутреннее устройство студенческого общежития соответствует внешнему впечатлению. Разбитые стулья, поломанная раскладушка с порванным бельем и изношенным одеялом, пара пропагандистских плакатов, книги, старая гардина: это жилое помещение коменданта общежития. Менее привилегированные жильцы этого дома обитают по одиннадцать человек в таком помещении. Рядом с комнатой коменданта умывальное помещение для 63 студентов, без водопровода, примитивное и грязное.

Взгляд на обычную улицу. Темный провал лавки с самыми примитивными товарами, бумажный костюм (в мирное время!), хлеб, несколько банок и бутылок: скромный намек на предметы ежедневного потребления. Это – государственная лавка. Государственная потому, что в «советском раю» нет коммерсантов в нашем понимании этого слова, так же как ремесленников и вообще независимых предпринимателей – частная собственность упразднена. Рядом мастерская сапожника – исключение из строгого правила на запрет частной собственности, поскольку он работает самостоятельно и не включен в обычные в иных случаях коллективы. Однако высокий налог на особое разрешение на работу забирает большую часть его скромного дохода, которого далеко не хватает на то, чтобы он и его семья были сыты.

За горами мусора во дворе в центре Минска прячется столовая – тоже государственное предприятие. Она скудно обставлена, посетители должны посуду и столовые приборы приносить с собой, поскольку такие важные предметы потребления при их редкости слишком соблазнительно унести с собой. Притом это здание предназначено не для самых бедных, в него ходят служащие и чиновники. Для самых привилегированных гостей руководитель этого предприятия располагает специальным помещением, где имеется изношенная мягкая мебель. Еда готовилась на отдельной фабрике-кухне и была постоянно однообразной, что давало повод для вечного недовольства, которое находило выражение в книге жалоб. И это во время глубокого мира!

Прямо рядом с роскошным зданием университета стоят бесчисленные, полностью запущенные дома рабочих. Один из них был разобран и снова собран на выставке со всем своим внутренним оборудованием. Здесь жили шесть семей; каждая занимала одно жилое помещение, которое одновременно было спальней, кухней и кладовой. Водопровода не было, и женщины единодушно рассказывали, что они в такой тесноте никогда не могли навести порядок. При этом они считали свое жилье очень хорошим, поскольку оно было сухим и отапливалось. Сколько их товарищей по несчастью жили в сырых подвалах, землянках или вообще не имели крыши над головой, потому что городские власти не заботились о многочисленных бездомных...

Но еще более ужасным, чем вся эта нищета, было полное разрушение семейной жизни, то есть начатое уничтожение семьи вообще. На выставке показан один из тех загсов, где без предъявления необходимых документов заключаются браки и за плату в 50 рублей регистрируются разводы. При этом характерно, что насчитываются бесчисленные случаи, когда мужчины и женщины бывают по многу раз женаты, не разводясь при этом с прежними супругами. Причину этого следует искать в том, что в целом отсутствует контроль документов.

Результаты этого ужасного разрушения брачных и семейных отношений неминуемо катастрофическим образом сказываются в полном разложении и обнищании молодежи. Выставка показывает это на целой группе беспризорных. Эти дети в возрасте от 4 до 15 лет объединяются в банды, грабежом и воровством добывают себе пропитание. Они находят себе жилье в разрушенных домах и землянках. По данным жителей, в Минске, городе с 300 тысячами жителей, было более 3 тысяч таких оставшихся без родителей детей. Во время опросов эти совершенно запущенные создания рассказывали, что они не знали ни отца, ни матери, ни родительского дома, что у них нет имен, что они даже не знают, сколько им лет. Одна такая банда беспризорных была поймана и помещена в организованный немецкими властями приют; а в их настоящую одежду были одеты манекены, которые дают на выставке достоверное представление о том, как прозябают в полной запущенности в «советском раю» эти несчастные дети.

Множество других экспонатов из советского рая дополняют картину быта среднего большевистского гражданина.

Особого внимания заслуживает кабинет врача, на примере которого ясно, какой возмутительной ложью была большевистская пропаганда об «образцовых социальных условиях» в Советском Союзе. Эта врач, которая из-за отмены частной собственности была исключительно плохо оплачиваемой государственной служащей, зарабатывающей 400 рублей, обитала в трех комнатах, одна из которых служила жилым помещением, другая приемной и третья – лечебным кабинетом. Набор лекарств и инструментов, операционный стол и весь прочий инвентарь были примитивны, насколько это возможно, и ни в чем не соответствовали необходимым гигиеническим требованиям. При всем том эта врач должна была обслуживать район с 30 тысячами жителей, многим из которых приходилось проделать дневное путешествие, чтобы до нее добраться.