Национальные приоритеты - [118]

– Но помимо культуры и науки называют и другие сферы, которые могут претендовать на «звание» нацпроекта, например рыбная отрасль. Не грозит ли это выхолащиванием самой идеи нацпроектов?

– Такие идеи размывают смысл национальных приоритетов. Даже при нынешнем количестве нацпроектов, при всех использованных для их реализации административных ресурсах мы понимаем – это очень сложная работа, иногда требующая, что называется, управления в ручном режиме.

– Провозглашая национальные проекты, власть в конечном счете ставила задачу повышения уровня жизни людей. Не «съест» ли все «инвестиции в человека» переход на стопроцентную оплату услуг ЖКХ?

– Нет, не съест. Если мы будем действовать грамотно, аккуратно и в кооперации с регионами.

– Национальные проекты – это «левый поворот»?

– Вместе с системными решениями по модернизации соответствующих сфер деятельности национальные проекты – это движение к эффективному здравоохранению, образованию, сельскому хозяйству и развитому рынку жилья. Иначе через 10–15 лет придется снова браться за подготовку национальных приоритетов в тех же отраслях.

Оппозиция только тогда и является оппозицией, если она критическая; если она способна формулировать какие-то идеи иначе, нежели их формулирует власть. Такая оппозиция для России, как для развивающейся демократии, нужна. Но она не возникает сама по себе, а формируется ходом развития всего гражданского общества.

«Любая власть вызывает сомнения» [54]

Начал первый вице-премьер с оценки ситуации в России, среди проблем которой выделил демографическую. «Наши демографические трудности, – сказал он, – вызов стране». Рассказывая о предложенной Президентом программе, где акцент помощи государства сделан на второго ребенка, пошутил: «Говорят, теперь в России женщины серьезно обдумывают, как родить второго ребенка, минуя первого». Но долго говорить о женщинах и детях не пришлось, иностранные гости перешли к атаке вопросами. Начали с участия российских чиновников в бизнесе, спросили, как власть реагирует на такие факты.

– Ситуация, которая сложилась в нашей стране в конце девяностых, достаточно сильно разнится с сегодняшней, – начал ответ Медведев. – Действительно, 1990-е принято характеризовать как период олигархического развития страны, когда крупные компании получили соответствующую собственность и в результате работы с этими активами смогли создать могущественные империи, определившие экономическое лицо страны в те годы. Я сейчас не оцениваю, хорошо это было или плохо. Очевидно, что этот путь закончен: Россия исчерпала все преимущества, которые давал такой вектор движения. Это уже был тупик. Все, что происходило последние шесть лет, можно характеризовать как стабильное рыночное развитие России с упором на различные экономические силы от крупного капитала до среднего и мелкого бизнеса. Я не могу сказать, что в какой-то момент в России было принято решение о переориентации на какой-то иной путь развития. Но очевидно, что вся динамика развития свидетельствует об этом.

Что касается тех людей, которые работают сегодня в правительстве, то, как и во всем мире, это люди, пришедшие из разных сфер: кто-то из образования, кто-то из бизнеса, кто-то из других организаций. И я не вижу плохого, что есть министры, которые пришли со своим опытом из бизнеса. Другое дело, что ни один чиновник не должен использовать свой пост для извлечения личных выгод. Но я скажу парадоксальную вещь. В нынешнем правительстве мало людей из бизнеса, лучше, если бы их было больше.

– Нам в Европе иногда кажется, что в России не работает власть закона, особенно во внешнеторговой, таможенной сфере. В Финляндии, например, хорошо чувствуется, как у вас постоянно без предупреждения меняются экспортные пошлины. Кто принимает решения по таможенной политике? Вы, господин Медведев?

– Мне эта проблема в силу опыта близка. Впервые упомянутый Президентом термин «диктатура закона» был встречен по-разному. Но ничего плохого в нем нет, просто суть в том, что закон равен для всех, независимо от должности. Именно в этом смысле он и был упомянут Президентом Путиным.

Да, у нас только складывается законодательство в сфере экономической политики. В России растущая правовая система со всеми издержками роста. Но если вспомнить, что было в те же 1990-е, когда законодательство по налогам менялось чуть ли не каждый месяц… У нас были сотни нормативных актов различного уровня, которые по-разному регулировали уплату налогов, однако сегодня мы имеем достаточно стабильный Налоговый кодекс. В законодательной сфере еще многое предстоит сделать.

Давайте будем иметь в виду, что всякое внешнеэкономическое законодательство в любой стране носит оперативный характер: любое государство периодически пересматривает таможенные пошлины, вводит какие-то заградительные тарифы, учитывая собственные представления об экономической политике. Правда, при этом обычно исходят из стандартов типа стандартов ВТО.

Я считаю, мы нормально движемся вперед, понимая, что есть еще сферы, требующие окончательного оформления законодательства.

– Можно спросить прямо: хотели бы вы стать преемником Президента Путина?