...Начинают и проигрывают - [26]

— Проглочу.

— Нет, серьезно.

— Спрячу, конечно.

Юрочка удовлетворенно кивнул.

— Еще бы! А конкретно — куда?

— Ну, не знаю. В гараже где-нибудь. Мало ли…

— Где именно? — не унимался он. — Вот, посмотри.

Пол цементный, недавно отремонтированный, еще без выбоин. Для каждой машины отведено свое место, отгороженное невысокой, всего в два кирпича, кладкой. Под окнами диспетчерской, у противоположной воротам стены — ремонтная яма, тоже цементированная, со ступеньками. Ряд ящиков, наподобие ларей, для хранения инструмента с жирно намалеванными черной краской фамилиями шоферов. На каждом ларе — висячий замок.

И больше ничего. Просторный гараж выглядит пустующим, хотя на месте пять машин из семи. До войны их здесь, вероятно, размещалось десятка полтора, не меньше.

Да, в гараже не очень спрячешь. Если только… Нет, даже дураку в голову не придет подсунуть орудие преступления в чужой ящик. Его все равно обнаружат, не сегодня, так завтра, и опознают. Шоферы насчет инструмента народ завистливый, знают его наперечет у всех в гараже.

Взять с собой? Вынести с территории комбината?…

— Вряд ли, — покачал головой Юрочка. — Опасно. Вдруг в проходной проверят. Куда проще вывезти на машине и потом выбросить где-нибудь. А еще проще не выходя с территории.

— Швырнуть через забор? — догадался я; не зря ведь Юрочка прохлаждался именно здесь, у ворот.

— Ага, дошло?

Я сразу приуныл. Ну, тогда ищи-свищи! Кругом снег, сугробы. Напильник не отыскать.

— Да, дело швах!

— А ты не унывай, лейтенант! — Юрочка вытащил из кармана какую-то плоскую железяку и, размахнувшись, перебросил ее на ту сторону забора. — Если только напильник там — достанем.

— Иголка в стоге сена, — хмыкнул я недоверчиво.

— И иголку находили, когда надо было, и еще помельче, — сказал он убежденно. — Словом, эту вещицу я беру на себя. Не сейчас, конечно, не в темноте. Завтра с утра займусь основательно. Вот только поточнее бы определить район поисков. — Он кинул через забор еще одну железяку; вероятно, ими были набиты все его карманы. — Пожалуй, надо ближе к воротам. Клиент вряд ли отходил от них больше чем на два-три шага.

Всех разыскиваемых оперы с легкой руки Флора Моисеевича называли клиентами.

— Клиента звать Андрей, а фамилия — Смагин.

— Установил? — обрадовался Юрочка.

Я рассказал ему все, что узнал от Олеши.

— Он! — убежденно воскликнул Юрочка. — Сто тридцать шестая статья — точно! — И сразу же забеспокоился: — Как бы еще не мотанул, потом возись с розыском. Не послать ли за ним прямо на товарный двор? Как ты думаешь?

— Ждем еще десять минут. — Я посмотрел на свои трофейные часы со светящимся циферблатом и паутиновой сетью морщин на пластмассовом стеклышке.

— Не приедет — звони прямо нашим дежурным на станцию, пусть они там поищут, — посоветовал Юрочка.

Сам он отправился добывать сведения о новом клиенте, а я поднялся в диспетчерскую. Спросил у Тиунова, ночуют ли шоферы в гараже.

— Очень даже часто, — ответил он. — Утром рано вывозить груз, а горячей воды у нас нет. Мотор долго разогревать. Вот они с вечера сбегают домой, а потом возвращаются и здесь спят, в комнате отдыха.

— И вчера ночевали?

— И вчера. — Тиунов приподнялся на целой ноге, посмотрел график. — Бондарь, Смагин и Изосимов.

— Так…

Несколько умышленно небрежных, для отвода глаз, вопросов о Бондаре и Изосимове. Шоферы как шоферы. Изосимов — бывший фронтовик, после ранения уволен вчистую. Бондарь — самый старый шофер в гараже, постарше даже покойника Васина.

— А третий?… Как вы его назвали? — спросил я, пытаясь за равнодушным тоном скрыть жгучий интерес.

— Смагин? — Тиунов заулыбался: — Мальчишка совсем, допризывник, семнадцать с чем-то ему. Шустрый, веселый…

Скоро, скоро ты узнаешь, дорогой товарищ Тиунов, во что обошлась шустрость мальчишки!

— Вы были всю ночь в диспетчерской, товарищ Тиунов? Никуда не уходили? Перерыв у вас есть?

— С двух до половины шестого утра. Но домой не хожу, укладываюсь тут же. Хоть какой, а отдых. А так проковыляешь туда-сюда на своей бутылке.

Он хлопнул по деревяшке, заменявшей ногу. Она и впрямь походила на бутылку горлышком вниз.

— У окна?

— Нет, на скамьях. Вон там, за столом.

— Гараж на ночь запирается?

— Ворота запираем, калитка открыта. Здесь, рядом с бухгалтерией, комбинатская диспетчерская, так они через гараж ходят, по внутренней лестнице. Тут намного ближе, чем кругом.

Это хуже! Значит, практически ночью к машинам имел доступ весь комбинат, все желающие. К тому же васинский зис стоит от диспетчера дальше всех, полускрытый тремя машинами: отсюда видно только кабину водителя да часть борта. А что делается под машиной, диспетчер, конечно, не может рассмотреть. Да и зачем ему?

Вот что нужно: узнать у тех двух шоферов, выходил ли Смагин из комнаты отдыха… Хотя вовсе не обязательно было подниматься ночью. Мог вечером, мог рано утром. И без всякого риска: его машина стоит рядом с васинской.

А звук от напильника?… Какой там звук! Ведь не железо пилил — резиновый шланг. К тому же в соседнем цехе непрерывно гудит вентилятор. Даже здесь, в диспетчерской, за окном, и то слышно…

— А вот и Андрейка Смагин! — прервал мои размышления диспетчер.