Начало России - [31]

В Орде многое выглядело непривычно. Сарай, столько раз переходивший из рук в руки, растерял былую роскошь. Дворцы и мечети стояли ободранные, в большие дома заселились случайные жители. Там, где раньше обитал один вельможа, гнездилось по десятку семей. Там и тут из великолепных строений повыламывали камни и кирпичи, в запущенных и вырубленных садах торчали чьи-то хижины, мазанки, кибитки. Только базары раскинулись такие же большие, как раньше. Нетрудно было найти конторы и лавки купеческих семей, сидевших здесь в прежние времена.

Нравы в Орде тоже остались прежними. Чтобы попасть на прием к хану и Мамаю, требовалось начинать с подношений царедворцам, ханшам, царевичам. А уж кто порадовался приезду тверского претендента, так это сарайские ростовщики. Лица переменились, кого-то уже не было на свете, но никуда не делись их дети, внуки, племянники. В их пыльных мешках с архивами не пропадало ничего, вспомнили, какие суммы остался должен дед князя, Михаил Ярославич, отец Александр. А внуку и дать было нечего с пришедшего в упадок княжества. Но он повел себя столь же азартно, как отец и дед. Это была его последняя ставка! Последняя ставка великой Твери, чтобы посчитаться с ненавистной Москвой. Михаил без споров признавал долги предков, делал новые. Получит великое княжение – вернет. Если и денег не хватит, не беда. Способы известные: отдаст кредиторам на откуп подати, промыслы, они с лихвой возвратят вложения русскими мехами, изделиями, наберут по деревням белотелых рабынь.

Визит Михаила пришелся по нраву и самому Мамаю. Уже не только Москва, но и прочие русские князья перестали таскаться к скороспелым ханам. Слишком накладно, а толку никакого. Сегодня хан, а где он завтра? Какие бродячие собаки обглодают его кости? Михаил спешил не напрасно, явился первым после долгого перерыва. Правда, первая ласточка весны не делала. Князь выглядел ненадежно и не серьезно. Но в любом случае, поддержать его было полезно. Напомнить остальным, кто хозяин над Русью. Властитель Орды вручил Михаилу вожделенный великокняжеский ярлык. Поинтересовался, не дать ли ему войско?

Но от подобной перспективы содрогнулся даже завзятый забияка. Если придут татары, они в первую очередь перетряхнут его собственное княжество. В Твери крепко помнили, как его отцу Александру прислали корпус Щелкана. И чем дело кончилось? Насилия, грабежи, восстание тверичей, а за это – страшный погром ордынских карателей. Князь смущенно отказался, заверил, что сам справится. Почему бы не справиться? У него будет ярлык, на его сторону перейдет часть князей. Можно будет договориться с Новгородом, да и литовцы подсобят.

Задолжал Михаил слишком много. Пришлось оставить ростовщикам заложника, сына Ивана. Зато на Русь он поехал великим князем, его сопровождал ордынский посол Сарыходжа. Прибыли в Тверь, хорошо отпраздновали, и татарский уполномоченный разослал приказ всем князьям – явиться на коронацию во Владимир. Одно из посланий предназначалось для Москвы. То-то веселились, то-то хохотали Михаил и его бояре – воображали, как перекосится лицо Дмитрия, когда он прочитает! Ай-да подкузьмили молокососа!

Но дальше стало не до смеха. Московское правительство отреагировало отнюдь не так, как виделось из Твери. Отреагировало спокойно, но жестко. Из Кремля тоже поскакали гонцы по уделам и городам, развозили приказ: всем «боярам и черным людям» предписывалось целовать крест «не даватися князю Михаилу Тверскому». По всей Руси люди получали по два противоположных указания, должны были выбрать. Они и выбрали. Выполняли повеление Дмитрия, а на повеление Михаила не отозвался никто. Зазвенело и оружие. Пока – ради предупреждения. Московская рать выступила четко, встала в Переславле и перекрыла тверичам дорогу на Владимир.

А Сары-ходже привезли ответ от Дмитрия Ивановича: «К ярлыку не еду, а в землю на княжение Владимирское не пущу, а тебе, послу, путь чист». Обиделся татарин? Ни капельки! Потому что Мамай очень грамотно разыгрывал русскую карту. Он был отнюдь не глупым человеком. Правильно оценивал вес Москвы и Твери, ну а поскольку Дмитрий своевольничает, надо было подразнить его, припугнуть. Кроме официальных, Сары-ходжа имел тайные инструкции. Фраза «путь чист» вполне годилась вместо приглашения, посол как ни в чем не бывало покинул Тверь и явился к великому князю.

Как водится, его щедро одарили, вкусно угощали. Он кушал, пил, но был себе на уме. Сравнивал, сопоставлял, готовился доложить Мамаю, какова обстановка на Руси, каковы настроения, кто из соперников настоящий правитель, а кто липовый. В кремлевских палатах, в беседах за хмельными чашами татарин подсказывал Дмитрию и его советникам: в Орде особой любви к Михаилу не испытывают. За что его любить, литовского прихлебателя? Дело в непослушании Дмитрия. Надо выразить покорность, только и всего, а он, Сарыходжа, в стороне не останется, замолвит словечко перед повелителем. Государь, бояре, святитель Алексий посовещались и согласились, посол прав. Приходилось ехать к Мамаю. Уцелеть между двумя жерновами, Ордой и Литвой, шансов почти не было. Не с одними, так с другими требовалось как-то налаживать отношения.