Гроза набирала обороты, и первые капли летнего дождя уже начинали срываться, не пробивая еще густую листву громадного дерева. Он только сейчас обратил на него внимание – это был древний дуб совершенно невероятного размера. Крона дерева скрывалась где-то вверху, сливаясь с еще темным предрассветным небом. Осматривая озеро днем, Стас такого гиганта не заметил. Возможно, это просто предрассветные сумерки делали свое дело, меняя формы и создавая призрачные очертания.
Ему стало безумно интересно измерить ствол дерева в диаметре. Рулетки с собой не имелось, поэтому решил по старинке – обхватом. На третьем обхвате небо вспыхнуло. Точнее, вспышек было две: первая в небе, вторая – в голове у Стаса. Потом стало темно и тихо.
Глава 1
"Хаос"
Никакого тоннеля и тем более света в конце оного не было. А что было? Стас позже не раз пытался вспомнить эти ощущения, и всегда это давалось ему с большим трудом. Было темно, потом была боль – невероятная боль в голове. Ощущение лоботомии без наркоза – почему-то именно это сравнение приходило в голову. Черепную коробку словно разорвали на части, полушария мозга распылили в нейроны, затем как-то все это собрали и так же как-то запаковали обратно, не особо уделяя внимание эстетике сборки.
Цифры, образы, ощущения, лица, глаза, руки – все это вращалось в хаотическом хороводе с невероятной скоростью. Вспышки света чередовались с непроглядной тьмой, которая, в свою очередь, сменялась серой мглой, пронизанной серебряной паутиной. Паутина создавала геометрические фигуры сначала классической эвклидовой геометрии, затем все сложнее и сложнее, меняя кривизну пространства до сочетаний, которые сознание отказывалось воспринимать. Затем опять формулы, цифры, лица, боль, вспышка – тьма…
Стас открыл глаза. Какая была первая мысль? Да не было мыслей вообще, ну ни одной мысли, была дикая, всепоглощающая головная боль. Потом, чуть позже, мысли начали появляться, и были они лишь об одном – как бы добраться до машины, где есть таблетки от головной боли. В глазах немного просветлело, хотя вокруг плыла серая мгла, наполненная пылью и запахом гари. Попытка встать оказалась неудачной, и пришлось довольствоваться позицией в партере. Тем не менее, появилась первая здравая мысль: "Я живой". Осознав это, многострадальный мозг тут же задался целой серией никому не нужных вопросов, что закономерно привело к перегрузке и зависанию.
Повторное возвращение оказалось существенно легче. Боль никуда не делась, но, по ощущениям, приобрела латентную форму, угнездившись где-то в районе мозжечка и для верности стянув голову, как дубовую бочку, тяжелым металлическим обручем. Попытку резкого подъема Стас на этот раз решил не предпринимать. Начал с методичного исследования возможностей своего тела или отсутствия таковых. Пальцы на руках шевелились. На ногах – плохо, но тоже реагировали на импульсы изможденного мозга. Попытка согнуть правую руку в локте неожиданно привела к успеху. Это вдохновляло, и Стас рывком попробовал сесть. Землю качнуло и продолжало раскачивать с замедляющейся амплитудой. Сзади оказался ствол дерева, и Стас оперся об него спиной – качка уменьшилась и появилась хоть какая-то возможность осмотреться.
А смотреть было, собственно, не на что. В первый момент даже показалось, что бредовое состояние продолжается. Все вокруг было покрыто серой мглой – серой была трава, серым был туман. Ощутимо реальным казался только ствол злосчастного дуба, такой же необъятный и монументальный, каковым и запомнился Стасу.
Назвать себя верующим человеком Стасу было, конечно же, сложно. По своей натуре он скорее являлся агностиком, не отрицая существования божественного начала, но и никак не воспринимая церковных догм, причем любых концессий. Но, будучи крещеным, а скорее, просто на всякий случай перекрестился. Как и следовало ожидать, от данного действия реальность никак не изменилась.
По внутренним ощущениям, было раннее утро, но полагаться на ощущения в такой ситуации было крайне опрометчиво. Мысли о чистилище и прочих злачных местах, коими грозят грешникам отцы нашей церкви, Стас отбросил сразу. Во-первых, все было слишком реальным, во-вторых, воняло гарью, но что примечательно – отнюдь не серой. И главное, все тело ныло так ощутимо по-живому, что Станислав Николаевич окончательно отбросил все оккультные мысли и решил перейти к действиям.
И первое, что пришло ему в голову, – надо добраться до машины. Там есть обезболивающие таблетки и телефон. Машина, насколько помнилось, находилась максимум в десяти шагах, которые и были с большим трудом, но все-таки преодолены.
И вот тут стало страшно по-настоящему. Аллегория о холодном поте оказалась вовсе не такой уж и аллегорией. Машина исчезла, но это была половина беды, точнее, абсолютная мелочь по сравнению с тем, что предстало взору. Озеро тоже исчезло. Котлован от него был, но вот самого озера не было. Спасительная мысль о том, что он сошел с ума или это галлюцинации после удара в голову, не очень утешила Стаса. Место было явно тем же, где десять минут назад припарковал машину горе-рыбак. Место было то же самое, это понятно. Непонятно было другое: как за столь короткий промежуток времени произошли столь глобальные изменения.
