Начало «Немыслимого» - [14]

Этот стон цивилизованного человека нашел отзыв в сердце Трумэна, но не смог погасить гневного взора политика, пылавшего из-под роговых очков. Теплота и понимание были не чужды президенту, но только не в деловых отношениях.

– Каковы ваши прогнозы относительно предполагаемых потерь наших войск при захвате острова Хонсю? – холодно спросил у генерала отставной майор. От этого вопроса оживший было стратег вновь вперил взор в лежавшие перед ним бумаги.

– Согласно заключению наших экспертов, при захвате острова Хонсю они составят минимум пятьдесят тысяч убитыми и ранеными. В эту цифру не входят потери, которые понесет наша армия при штурме Токио. Фанатизм японцев очень трудно подается подсчету, – пояснил Трумэну генерал, пытаясь упредить гневную вспышку его глаз, но не смог. Озвученная им цифра никак не устраивала президента.

– Высадка морской пехоты на Хонсю у вас запланирована на ноябрь, когда же вы намерены занять оставшиеся острова?!

– К осени будущего года, господин президент. Но если японцы уйдут в горы и начнут партизанскую войну, на их полное умиротворение нам понадобится несколько лет.

От озвученных прогнозов президент побагровел. Подобный срок ставил жирную точку на всех его планах и начинаниях. За неудачника американский избиратель никогда не проголосует.

– Так считаете вы и ваши эксперты?! – гневно процедил Трумэн, крепко сжав в пальцах карандаш, которым до этого делал пометки в блокноте. Зло прищурив глаза, он уже знал, что сделает с этим вестником несчастья, но генерал оказался крепким орешком. Выпускник Вест-Пойнта умел не только воевать, но лавировать среди опасных рифов в высоких кабинетах.

– Нет, мистер президент. Это мнение генерала Макартура, изложенное им в специальной докладной записке… – чиновник в погонах проворно зашуршал бумагами в папке и извлек из них нужный документ.

Услышав имя человека, бывшее на устах у всего американского народа, Трумэн от злости сломал карандаш и бросил его обломки на стол. С освободителем Филиппин нужно было считаться. Захлопнув блокнот, он прервал заседание и, холодно попрощавшись, удалился, источая в сторону «медных котелков» флюиды гнева и негодования.

Для быстрого и коренного перелома в войне с Японией, а также для спасения своей карьеры нужно было новое средство, гораздо более эффективное, чем американская армия. И такие средства в распоряжении американского президента имелись.

Первым, как бы это ни странно звучало, был Советский Союз. На мирной конференции в Ялте Рузвельт сумел выторговать у Сталина обещание, что Россия вступит в войну с Японией через три месяца после капитуляции Германии. Главный удар советских войск должен был обрушиться на Квантунскую армию, главную сухопутную силу Японской империи. Ее разгром твердо гарантировал завершение войны еще до конца года при минимальных потерях со стороны американских войск.

В оплату своих услуг в войне с Японией Сталин потребовал от Рузвельта Сахалин, Курилы и Порт-Артур, с КВЖД в придачу. Для Америки это были вполне приемлемые требования. Русские получали довольно скромные приращения к своим территориям, которые никак не затрагивали стратегические и финансовые интересы Вашингтона.

Все было прекрасно, но только для Америки Франклина Рузвельта. Для Америки Гарри Трумэна, с первых же дней принявшегося с усердием закручивать гайки американо-советскому сотрудничеству, просить о помощи Сталина было очень даже не с руки. Этим самым, по мнению президента, Соединенные Штаты не только демонстрировали свою слабость в борьбе с Японией, но и де-факто признавали появление в мире второй сверхдержавы, что для Трумэна было совершенно неприемлемо. Тем более что он совершенно не собирался выполнять обещание президента Рузвельта разделить Японию на четыре зоны оккупации, подобно Германии, а также передать Советскому Союзу Хоккайдо и северную часть острова Хонсю.

Скальп японского императора должен принадлежать только американской армии и никому иному, иначе могут возникнуть неприятные вопросы, кто победил дальневосточного тигра. В войне на востоке Трумэн собирался просить русских Иванов придержать свинью, пока янки будут резать ей горло, лишь в самом крайнем случае.

Вторым, более приемлемым и достойным, средством по принуждению к капитуляции японцев являлся секретный проект под кодовым названием «Манхэттен». Суть его заключалась в создании совершенно невиданного ранее нового вида оружия. Оно было способно уничтожить огромное количество людей и произвести ужасающие разрушения посредством взрыва одной небольшой бомбы.

Это обещание ученых мужей для большинства американских политиков, исповедующих здоровый прагматизм, звучало откровенно фантастично и неубедительно. Почти все они сочли слова об атомном проекте явной авантюрой, за исключением президента Рузвельта. Главный американский миротворец и друг всех детей мира в начале сорок третьего года согласился выделить деньги на создание этого смертоносного оружия.

Со всего мира в Америку были собраны лучшие умы, способные разбираться в сути ядерных процессов. В самых современных лабораториях того времени, под завесой полной секретности они принялись создавать технологию обогащения урана и превращения его в оружейный плутоний. Не покладая рук, они проработали почти два года и уже стояли на пороге величайшего открытия, потратив на это дело из государственного бюджета Америки почти два миллиарда долларов.