Начальник уголовного розыска. Непридуманное - [35]

Ответа мы не ждали, а он пришел.

Письмо от беглеца. Пишет, что ему очень неудобно и стыдно. Но ехать не хочет, потому что холодно на зоне и просит, чтобы ему разрешили досиживать у себя дома. Местный участковый в том же письме ходатайствует об этом.

Повздыхали мы, и на основании этого письма розыскное дело прекратили. О чем сообщили на зону и предложили им самим разбираться. Мы свою работу сделали — местонахождение беглого установили.

Командировка

Районный городок Георгиевск мне не понравился. Неприветливый, пыльный. Дома с высокими заборами, наглухо крытыми дворами. А кругом ставропольская степь, унылая и скучная. Даже деревьев нет. После нашей роскошной, вечно оживленной птицами, зверьем и гнусом тайги, веселых хариусных речек тоскливо показалось. А если бы знал, что меня ждет, то, то, не знаю бы, что сделал.

Но служба есть служба. Спросили на автовокзале дорогу до райотдела милиции, явились к начальнику.

Местный полковник нам не обрадовался.

— Я же просил шестерых патрульных прислать, — он вздохнул и постукал толстыми пальцами по столу. — А тут пять оперов приехало. И чего с вами делать? Идите к начальнику уголовного розыска. Пускай решает.

Шеф уголовки, как и большинство российских оперов, был подтянут, резок в движениях и имел тяжелый, давящий взгляд. Именно так, хмуро, исподлобья, он посмотрел на нашу пятерку, когда мы ввалились в его кабинет. Однако, узнав, в чем дело, начальник уголовного розыска засмеялся.

— Так вы из сводного милицейского отряда? Приехали помогать общественный порядок крепить? — уточнил он, приглашая присесть на расшатанные скрипучие стулья. — С северных краев, да? Ну, мужики, чего вам пахать-то здесь. Отдыхайте. Я тут для патрульных места приготовил, с директором пансионата договорился, ну, а если их нет, живите вы. На две недели к нам? Вот и отдыхайте. Сами понимаете, вдруг меня к вашим медведям пошлют, неужели вы меня работать заставите? Сейчас команду дам, на машине отвезут до места. Если что, заходите.

***

Начальник нашей опергруппы, неимоверного здоровья человек, старший оперуполномоченный УБОПа капитан Семенов, он же Рыжий, грустно смотрел из уазика на пустынные улицы Георгиевска. Месяц назад, узнав, что формируется сводный отряд из разных милицейских служб на Северный Кавказ, а именно, в Пятигорск, Ессентуки и подобное, он активно добивался своего включения в его состав.

— Классно отдохнем, — авторитетно вещал Рыжий в самолете, летящем на порочный юг. — Там курорты, девчонки. Месяц кайфа!

Но в Георгиевске ему вряд ли бы повезло. Унылые места.

Вечером, отмечая приезд, Рыжий все-таки взбодрился. После двухсот грамм водки он начал строить планы сексуального захвата Георгиевска и сам в них поверил.

Для того, чтобы побыстрее достичь результата при встрече с девушками, Рыжий, намылив правую руку, очень долго снимал обручальное кольцо. Но под ним, на пальце, осталась незагорелая полоска кожи. По этому поводу начальник нашей опергруппы жутко заволновался. Если дать коже загореть, то жена может подумать плохое, а если нет, то местные девчонки внимание обратят. Самое обидное, рассуждал Рыжий, дам пальцу загореть, а ничего ни с кем не получится. Мы начали разбирать разные варианты поведения, возможные ситуации, а также продумывать ответы на вопросы гипотетических местных красавиц и жены Рыжего. Решили так: палец надо забинтовать, сославшись в случае расспросов на редкую болезнь — подкожную мозоль.

Утром Рыжий тщательно замотал безымянный палец бинтом, взятым из пансионатской аптечки, взял наши командировочные и собрался сходить в райотдел, чтобы их отметить. Вчера-то как-то не спохватились печати поставить.

— Возможно, я задержусь, — сказал он, протирая лицо моим одеколоном "Ожён", — Даже, может быть, ночевать не приду.

Рыжий покрутил перед лицом замотанный в белую марлю пальчик, довольно улыбнулся и потопал, напевая песенку про милого бухгалтера.

— А где ты одеколон такой крутой достал? — спросил у меня Витька Пинегин, опер уголовного розыска, как и я, лейтенант милиции, рассматривая бутылочку без этикетки. — Французский, классный.

— А это не "Ожён", — ответил я. — Это наш, "Цитрусовый". Наклейка сползла, а пахнет так же. Вот я и вру, что французский. Правда, стоит в десять раз дешевле.

Посмеялись и пошли осматривать окрестности. С нами увязались младшие опера Венька и Стас. Кроме магазинчика, торгующего консервами, пивом и подозрительным коньяком, ничего хорошего мы не нашли.

Вернулись обратно, с парой ящичков пивка, и попивая пенный напиток, стали строить планы развлечений. Подошел местный сторож — Иваныч, единственный, кроме нас, обитатель пансионата, принес вяленой рыбки. Пожаловался, что директор куда-то уехал, и все хозяйство на нем. Пожалели деда, угостили пивом.

Внезапно быстро объявился Рыжий. И не один. Привел какого-то унылого старшего лейтенанта в мятой форме, портупее и сапогах. Оказывается, в райотделе нашего шефа увидел начальник и попросил помочь этому старлею, участковому из какой-то станицы. Неизвестные злодеи периодически по ночам стреляли дробью по его мотоциклетной коляске. Рыжий отправил с ним младших оперов. Те побурчали, собрались, взяли с собой пивка и уехали.