Начальник уголовного розыска. Непридуманное - [22]

Да и не то что дом, а постройка послевоенная. Стены засыпные, то есть два слоя досок, а между ними для тепла шлак и мусор всякий забит. Таких много раньше в России строили. Быстро, тепло, главное, народ крышу над головой имеет.

Домик этот был двухквартирный. С одной стороны соседи, а с другой алкаш со своей кралей проживали. У алкаша еще дочь была-16-летняя.

Алкаш бабе своей сразу сказал, загуляешь, выгоню. Та боялась, идти-то некуда. В родной деревне родители по пьянке дом подпалили, да и сгорели. А на улицу неохота. Намыкалась уже. Дома чистоту держала, делать — то нечего. В сезон ходила ягоды, грибы собирала, продавала. У пьяного алкаша деньги иногда воровала. Нормально.

А бабское естество-то просит своего. Иногда даже так в жар бросит, что сознание туманит. Готова на улице на мужика бросится. Но разум тормозит. Знает, что в случае чего сразу алкашу расскажут. Народ-то такой, разговорчивый. А он, на нее, как на женщину, даже не смотрел. Требовал, только, чтобы прибиралась, да еду готовила.

А голова туманится.

Спала она в одной комнатке с алкашиной дочерью. Сам папаша за печкой дрых. Нажрется спирта, храпит и воняет там.

А туман-то все сильней в голове. Раз ночью нырнула баба к девчонке, да и приласкала. А у той тоже возраст, гон идет. Миловались они от души. И жар между ног залила. Да и туман стал рассеиваться. Девчонке тоже понравилось. Вот так они и лизались почти год.

А потом девчонка парня нашла. Он ей быстро разницу показал в приемах сексуальных.

Стала молодая сторониться бабы. А та заревновала.

Одним осенним вечерком, когда алкаш уснул, поссорились они перед сном. Не захотела девчонка в койку с ней ложиться. Баба, вгорячах, схватила нож, да и пырнула деваху в живот. Та побледнела, скорчилась. Скорую попросила. Баба испугалась, ничего, говорит, так пройдет. Уложила девчонку. Та и умерла. Тихо так умерла.

Баба стала думать. Знала она, что за такие штуки в тюрьму сажают. Решила ее на улицу унести, да бросить, страшно, вдруг кто увидит. Оставила тело на диване. Скажу, что с парнем гуляла, с каким-то, пришла домой, и умерла. А я не знаю ничего. Хорошо, что крови почти не выбежало. Хорошо ударила, удачно.

Помыла ножик, да и к ложкам, вилкам его сунула. Все это в банке стеклянной на столе находилось.

Пошла на остановку, к телефону-автомату, вызвала ментов.

Приехали через час. Главный у них, здоровый, башка большая, губы тонкие, злые. Послушал ее рассказ, похмыкал. Велел своим алкаша разбудить и в ментовку увезти. Первый подозреваемый потому что. Остальных разогнал кого куда. Парня искать, соседей опрашивать.

Сам остался. И все глазами по комнатке и кухне водит.

— А где ножи у вас? — спрашивает.

Баба испугалась, и так вся на нервах, вдруг ее арестуют. Хотя она решила дурочкой прикинуться уже, а если очень в милиции прижмут, то поплакать над "доченькой". Должны поверить, и отпустить. Надо будет еще сказать, что очень любила, решила.

Показала один нож. А тот, которым резала, нет. Страшно ведь. Вдруг чего сделается. Мент взял нож, приложил к ране. Не то, сразу видно. Лезвие больно узкое. Рожа недовольная сделалась, бросил его на стол.

Вдруг уставился на раковину под краном. А там вода еще не просохла, после того, как ножик мыла.

— Что, это ты, хозяйка, тут ночью-то полоскала? — спрашивает.

И банку углядел. А там ножик, ручка синяя, пластмассовая, приметная.

Аккуратно, двумя пальчиками его достает, а сам все на бабу смотрит. А глаза у него, как у волка стали, сейчас сожрет. Баба и говорить не замогла. Стоит, руками дергает. Коленки куда-то пропали, ноги отпадывать начали. Мент ножик приложил к ранке. Как тут и был!

Вздохнул мент, молча из папки бумагу достал, ручку. Взял бабу за руку, подвел к столу, усадил на табурет. А та слова не может сказать. Даже зареветь не догадалась. Так ей страшно.

— Пиши, — мент говорит. — Прокурору, от такой-то. Явка с повинной.

Бабе даже полегчало. Сидит, пишет. Тут еще менты приехали. Подождали, пока допишет, да и увезли с собой.

Алкаша утром отпустили.

Не повезло

Да я в Чечне срочную служил, в артиллерии. Отбивались раз от бородатых, мне за это орден дали Мужества. Ну балдели, конечно, там. Травку курили. Приехал домой, денег было немного. Чего-то на герыч подсел. А потом бабло понадобилось, сам понимаешь.

Серега как-то раз ко мне зашел. То, да се. Потом говорит, денег хочешь срубить по легкому? Я говорю, конечно, хочу.

Он подкупился по случаю стволами. Друг какой-то из Казахстана привез. Два "Байкала" было, ну это тот же "Макаров", только для охранников что-ли его делали. А Сереге продали, они уже с глушителями были. Стрелять неудобно, глушак ствол вниз тянет. Но так-то страшновато для народа. Как в кино, е-мое.

Он еще две гранаты, эргэошки, приволок, они от удара взрываются.

Я ему говорю, ты банк, что ли собрался грабить? Он смеется, нет, говорит, тут дело попроще. Мне наводку кинули на барыг. Мужик с бабой раз в неделю из районного городка в краевой центр за товаром ездят. А деньги при них, наличка, косарей сто-двести. Мы их хлопнем на трассе под утро, бабки заберем, и все.

Смотрит на меня, говорит, ты боец известный, с медалью, с оружием нормально все. Хочешь-мочи их, хочешь нет.