Начальник Нового года - [6]

Кстати, о придурках. Они здесь еще?

– Эй, работнички, вы здесь еще?

Макс развернулся на своем вращающемся кресле. Работнички застыли полукругом вокруг Максова компьютера и тихо стояли, сжимая в руках кружки и карандаши.

– Всё! – весело объявил Макс. – Брекфаст-шоу закончилось. Не пропустите наш следующий выпуск: самые эффектные падения со сноуборда! Работать, кстати, никому сегодня случайно не надо?

– Поняли уже, поняли, – сказали сразу из разных углов.

– Да, вот еще что, – неожиданно добавил Макс, – ребята, вы все равно уже каждый по разу просмотрели этот ролик, поставьте там, что ли, лайки, ладно?

– А?

– М-м-м? – теперь сотрудники IT-отдела могли вести диалог только при помощи междометий.

– Я не поняла, Макс, тебе, значит, все-таки понравилось видео? Мы думали, ты ругаться будешь, – это Таня вербализовала смысл междометий. Она дольше всех работала с Максом и поэтому завела вредную привычку говорить то, что думала.

Макс повертелся чуть-чуть в кресле, покачал ногой в мокрой и грязной кроссовке (надо переобуться), посмотрел на сотрудников. Работничков. «До чего же я вас сегодня люблю, ребята!» – подумал он, но вслух ничего не сказал. Он все-таки точно знал: нужно думать, что говоришь, когда говоришь то, что думаешь. Или не надо?

– Мне девушка понравилась, – сказал Макс.

– О-о-о! Эге-ге-ге! Ага-га-га! – завопил компьютерный народ. – Прекрасная девушка, отличная девушка, супер-мега-турбо-девушка!

– А если этот ролик все станут смотреть, то и она себя увидит, и Макса тоже!

– И тогда все будет ого-го и еге-гей!

– Макс, ты только комментарий какой-нибудь не забудь оставить, чтобы тебя все-таки можно было идентифицировать.

– А мы начнем продвигать твой ролик. Да-да! Ого-го-го!

Они еще вопили свои «ого-го» и «эге-гей», а он уже выставил их за дверь. К сожалению, сегодня предстояло много работать. Но сначала он сделает себе подарок: скачает ролик и поправит его. Не каждый день встречаются такие удивительные девушки. Максу, например, вообще не встречались. Ему все больше попадались цацы и фифы. Они гордо носили себя по фешенебельным местам и иногда столь же гордо себя дарили (не так чтобы очень редко). На вопрос «Что вы любите?» они отвечали: «Музыку». А на вопрос «Какую?» отвечали: «Любую». Макс совершенно точно знал, что нельзя любить любую. Сам он любил тяжелый рок, ненавидел «энц, энц» и засыпал под джаз. Но при этом очень уважал тех, кто любит джаз и засыпает под тяжелый рок. Ведь главное, чтобы человеку было что любить изо всех сил.

А Золушка с глазами цвета корицы явно что-то любила, что-то берегла и что-то терпеть не могла. Она жила какой-то своей жизнью, и Максу теперь до смерти хотелось узнать, что это за жизнь такая у Золушки? Что она любит? А что терпеть не может? Почему не боится быть смешной?

Макс улыбнулся и потер руки, устраиваясь поудобнее перед компьютером, – он обязательно это все узнает, а пока еще раз посмотрит видео с волшебной девушкой в ботинке без подметки, с глазами цвета корицы.

Катя

Катя прошла по гулким, пустым музейным залам и нырнула в дверцу, почти сливавшуюся со стеной. Музей, в котором работала Катя, располагался в одном из знаменитейших когда-то московских дворцов, поэтому и дальше, за дверцей, тоже находились залы, но они уже не были ни пустыми, ни гулкими – здесь работали реставраторы. Стояли шеренги длинных и широких столов, варился в гигантских кастрюлях клейстер, в специальных ваннах промывались картонные плакаты. Здесь был самый лучший запах на свете. Здесь пахло старыми книгами, книжной пылью, книжными полками, а сейчас еще и плюшками с корицей и чаем….

Катя приостановилась на секунду, втянув чуткими ноздрями воздух.

– Чай, – она заложила руки за спину и еще разочек понюхала, покачиваясь с пятки на носок, – а чай сегодня «японская липа» из «Колониальных товаров» в Камергерском. Ох, сейчас чаю напьюсь, похвастаюсь новыми ботинками и расскажу про свои приключения! – проговорила Катя и, не глядя, поставила сумки на стул у входа.

– Вот спасибо! – донеслось со стула.

Катя вздрогнула, оглянулась и обнаружила своего начальника, сидящего в десяти сантиметрах от нее. С ее сумками на коленях. В руке он держал мобильный телефон, а сумки держались как-то сами.

Катя ринулась за своими проклятыми торбами, они, конечно же, стали падать, начальник (видимо, не сумев преодолеть природные рефлексы) стал сумки ловить, и Катя с начальником стукнулись лбами. Бом! Катя упала на пол, начальник упал обратно на стул. Ну и сумки заодно упали уже окончательно.

Лоб у Кати гудел, как вечевой колокол.

Интересно, у начальника тоже гудит лоб? Наверное, да, и сильно, иначе почему бы он молчал?

Катя осторожно посмотрела на начальника и увидела, как тот сатанеет прямо на глазах: лицо у него медленно наливалось пурпурным цветом, а в обычно ничего не выражающих выпуклых глазах уже плескалось явное безумие.

«Ну, сейчас начнется», – подумала Катя.

И началось.

– Как? Как вам это удается? Как у вас это получается? Скажите мне, КАК?

– Что «как»? – тихо спросила Катя, уже зная, что лучше было промолчать.

– Как. Вам. Удается. Быть. Такой. ИДИОТКОЙ?!

– Это, видимо, риторический вопрос, – под нос себе пробормотала Катя, но начальник, к счастью, ее не слышал, потому что уже несся на всех парах дальше.