Начала политической экономии и налогового обложения - [13]

Сбережение труда всегда и неизбежно понижает относительную ценность товара – все равно, произошло ли оно в труде, необходимом на производство самого товара, или в труде, потребном на образование капитала, при помощи которого производится товар. Пусть потребуется менее белильщиков, прядильщиков и ткачей, занятых непосредственно производством чулок, или менее матросов, извозчиков, инженеров, кузнецов, занятых тем промыслом косвенно: и в том, и в другом случае цена чулок должна будет понизиться. В первом случае все сбережение труда будет отнесено к чулкам, потому что эта часть труда была посвящена всецело производству чулок, во втором – только часть этого сбережения может быть отнесена к чулкам, – остальное же должно быть разложено на все прочие предметы, производству которых служили машины, здания и орудия перевозки.

Предположим, что в малоразвитом состоянии общества, как луки и стрелы охотника, так и суда и орудия рыбака имеют одинаковую ценность и прочность, потому что и те и другие составляют результат одинакового количества труда. При таком положении вещей ценность дикой козы – продукта труда одного дня охотника – будет в точности равна ценности рыбы, пойманной рыбаком также в течение одного дня. Отношение между ценностью рыбы и дикой козы будет всецело определяться количеством труда, заключенного в той и в другой, каково бы ни было количество каждого из продуктов, и независимо от более или менее высокого общего уровня задельной платы или прибыли. Если бы, напр., лодка и орудия рыбака имели 100 ф. ст. ценности, и были бы рассчитаны на десятилетнюю службу, если бы он располагал трудом десяти людей, годовая задельная плата которых составляла бы 100 ф. ст. и труд которых доставлял бы 20 штук семги в день; если бы, с другой стороны, ценность оружия, принадлежащего охотнику, была также 100 ф., и оно было бы также прочно, и если бы он также давал занятия 10 рабочим, задельная плата которых достигала бы 100 ф. ст., в труд которых доставлял бы ему 10 диких коз в день, то в таком случае естественную цену одной козы должны бы составлять две семги, как бы ни была велика или мала часть всего продукта, отданная рабочим. Размер того, что может быть дано в качестве задельной платы, есть дело величайшей важности для вопроса о прибыли, ибо очевидно, что она должна быть высока или низка, смотря потому, насколько высока или низка задельная плата; но это ни в каком случае не может оказывать влияния на относительную ценность рыбы или дичи, так как размер платы находится на одном и том же уровне и в той, и в другой отрасли промышленности. Если бы охотник захотел заставить рыбака дать более рыбы за дичь, ссылаясь на то, что он истратил большую часть своей дичи или ее стоимости на уплату своим рабочим, то рыбак ответил бы ему, что он и сам находится в совершенно таких же условиях; следовательно, пока труд одного дня будет доставлять тому и другому прежнее количество рыбы и дичи, естественный уровень мены будет тот, что за козу дадут две рыбы, каковы бы ни были при этом колебания задельной платы и прибыли и действие накопления капитала. Если бы прежний труд стал доставлять меньше рыбы или больше дичи, то ценность первой поднялась бы, в сравнении с ценностью второй. Если бы, наоборот, прежнее количество труда стало давать менее дичи или более рыбы, то дичь вздорожала бы, по отношению к рыбе.

Если бы существовал какой-нибудь другой товар, ценность которого оставалась бы неизменной, то, сравнивая с этою ценностью ценность рыбы и дичи, мы могли бы определить с точностью, какую долю этого колебания следует отнести к причине, изменяющей ценность рыбы, и какую к причине, изменяющей ценность дичи.

Предположим, что такой товар деньги. Если семга стоит 1 ф., а коза два фунта, значит, стоимость козы составляют две семги. Но коза может приобрести ценность трех штук семги, во-первых, в том случае, когда требуется более труда на охоту за козами, во-вторых, когда нужно меньше труда на ловлю семги, в-третьих, когда обе эти причины действуют совместно. Если бы существовало подобное неизменное мерило, то было бы легко определить степень действия каждой из этих причин. Если бы семга продолжала продаваться по 1 ф., между тем, как коза поднялась бы до 3 ф., то мы могли бы заключить, что требуется более труда на охоту за козами. Если бы цена козы оставалась 2 ф., между тем, как семга понизилась бы до 13 шилл. 4 п., то мы могли бы быть уверены, что требуется менее труда на ловлю семги, и если бы коза поднялась до 2 ф. 10 ш., а семга упала бы до 16 ш. 8 п., то мы могли бы убедиться, что обе причины участвовали в изменении относительной ценности этих товаров.

Никакое изменение в задельной плате рабочего не могло бы произвести перемены в относительной ценности этих товаров, ибо если предположить даже, что она поднимется, то не большее количество труда потребуется на какой либо из этих промыслов, а только труд будет оплачиваться дороже, и те же доводы, которые побуждали охотника и рыбака настаивать на возвышении ценности их рыбы и дичи, побудят владельца рудника возвысить ценность своего золота. Так как эти причины действовали бы с одинаковою силою на все три промысла, и относительное положение трех предпринимателей было бы одно и то же, как до увеличения задельной платы, так и после него, то и относительная ценность дичи, рыбы и золота не испытала бы никакой перемены. Задельная плата могла бы увеличиться до 20 %, след., прибыль уменьшилась бы в большем или меньшем размере, не причиняя ни малейшего изменения в относительной ценности этих товаров.