Наблюдения, или Любые приказы госпожи - [116]

Часть пятая

20 Я становлюсь пленницей

Той ночью я так и не легла спать, просидела на полу в кухне до самого рассвета, холодного серого и туманного. К рассветному часу я уже все для себя решила. Сперва я взяла перо с бумагой и быстро составила записку матери в гостиницу «Гашет». В ней я говорила, что по раздумье положила принять ее предложение и вернуться в Глазго, чтобы зажить старой жизнью. Я написала, что перед уходом из «Замка Хайверс» мне нужно управиться с кой-какими делами и предложила встретиться в три часа пополудни в станционной таверне, где мы купим билеты на вечерний поезд.

После я написала господину Джеймсу. Это письмо далось гораздо труднее. Всю ночь я мучительно размышляла, следует ли мне поступить заведенным порядком, то есть уведомить нанимателей о своем увольнении, после чего отработать еще месяц — уж больно мне не хотелось подводить господина Джеймса и миссус. Но теперь, когда я окончательно приняла решение, мне не терпелось покинуть «Замок Хайверс» поскорее. Я рвалась броситься навстречу судьбе, и чем она гаже и грязнее, чем скорее я отдамся ей — тем лучше. Кроме того у моей мамаши терпения как у блохи. Если я задержусь еще на месяц, она вся издергается от беспокойства. Лучше уехать сейчас, чем допустить, чтобы она трепала языком по всей округе. Я чувствовала себя свиньей, что бросаю господина Джеймса в тяжелом положении, но я знала, что так оно лучше. Он быстро найдет девушку на мое место. И ей-богу, кем бы она ни оказалась, она всяко справится с обязанностями не хуже меня.

Письмо господину Джеймсу получилось сухим и официальным:

Уважаемый мистер Рейд, прошу прощения, но возникли обстоятельства, вынуждающие меня безотлагательно покинуть «Замок Хайверс». Прошлое настигло меня и будет лучше, если я уйду прежде чем вы или миссус каким-нибудь образом пострадаете. Приношу извинения за причиненные неудобства, но у меня нет выбора. Не могу выразить, как мне нравилось работать у миссус, для меня было огромной честью служить ей.

Искренне надеюсь, что ваша жена оправится от недуга, поразившего ее.

Ваша покорная слуга

Бесси Бакли

Р. S. Пожалуйста заботьтесь о ней хорошенько следите чтобы она ни в чем не нуждалась и всегда имела надлежащий уход и вы сами знаете что свежий воздух не повредит ей.

Конечно, не мне подобало лезть со своими советами, но теперь это не имело значения. Потерять место я уже не боялась, а ко времени когда господин Джеймс прочитает письмо, меня давно и след простынет.

Торжественное открытие фонтана должно было состояться днем на Перекрестке. Там будут почти все фермерские работники, а также доктор, преподобный и наверняка добрая половина чертовой деревни в придачу. Из подслушанных разговоров я знала, что начало церемонии намечено на час пополудни. После речей и всего прочего приглашенные гости отправятся в столовую залу гостиницы «Лебедь», арендованную господином Джеймсом по случаю торжества. Он говорил, что я могу пойти на открытие фонтана, если хочу, но я отказалась. Ведь днем вокруг дома никого не будет и другого такого случая попрощаться с миссус мне не представится. Разумеется Кислое Сусало оставят здесь, и мне придется пойти на какую-нибудь уловку, чтобы проникнуть в комнату миссус, но это меня не шибко волновало. Если все мои попытки потерпят неудачу, я просто скажу ей правду. Безусловно даже она не сможет отказать мне в просьбе побыть пару минут наедине с госпожой, чтобы попрощаться.

В других обстоятельствах записку к матери я отправила бы в деревню с Гектором, но сейчас я его избегала, а потому болталась подле ворот, покуда не пришел почтальон, которому я и поручила доставить послание. Письмо к господину Джеймсу, лежавшее у меня в кармане фартука, я намеревалась оставить в кабинете, чтобы хозяин нашел его по возвращении вечером. Все утро я, успевая управляться с повседневными делами, носилась как ошпаренная за хозяином — то пришивала пуговицу к сюртуку, то искала потерявшуюся запонку, то еще раз утюжила сорочку невесть почему измявшуюся на одежной вешалке, то отмывала яичное пятно с жилета. Сам господин Джеймс пребывал в панике, поскольку ночью ударил мороз и вода в подведенных к фонтану трубах замерзла. Первую половину утра он провел на Перекрестке, заставляя рабочих оттаивать трубы, а потом примчался назад, чтобы переодеться перед встречей с приглашенными гостями у гостиницы «Лебедь». Он бегал туда-сюда по дому, вверх-вниз по лестнице, из кабинета в спальню и обратно. Незадолго до полудня он опять уехал, и в доме воцарились тишина и покой, которым я бы обрадовалась, когда бы теперь не осталась наедине со своими тяжкими мыслями.

Я намыла и начистила кухню до блеска, потом поднялась к себе и собрала все свои вещи в узелок. Только Норины платья оставила на вешалке на стене, они ведь мне не принадлежали и я не хотела, чтобы меня обвинили в воровстве. Отправиться в путь — нет, звучит так, словно речь идет о счастливом путешествии со свадьбой в конце, хотя на самом деле все обстояло ровно наоборот! Выражусь иначе — покинуть «Замок Хайверс» я решила в том же платье, в каком пришла, желтом атласном, с кружавчиками да бантиками. Когда-то оно было моим любимым, но теперь казалось безвкусным и страшно неудобным. Старый корсет я запихала в узелок, я уже сто лет его не надевала, во всяком случае почти с самого своего прибытия сюда. Верно в Глазго я опять к нему привыкну, но сейчас и без него дыхание теснит.