Наблюдая за мужчинами. Скрытые правила поведения - [2]
В этой книге читатель не встретит любовного эксперта, психоаналитика или патологоанатома с засученными рукавами. Это будет мнение дилетанта, разбирающегося в жизни не более, чем весенний крот или Лев Толстой.
Эта книга о любви к человеку и любви человека, застигнутого возрастным кризисом. О том, как культура пытается объяснить, что такое диктат прожитых лет, какие преграды выстраивают тело и душа на пути осуществления мечты или проживания будней, как, в каком возрасте и в кого следует влюбляться и что из этого выходит… И так далее.
Автор отдает себе отчет в том, что есть опасность недоглядеть чего-либо в человеке, походя опровергнуть его или в сентиментально-слащавом духе улучшить. Этой опасности не избежать никому из пишущих о том, что трудно ухватить, не исказив.
Есть много книг, которые, как обещают авторы, помогут читателю перестать беспокоиться и начать жизнь. Не тревожится только тот, кто не дышит. У живого не выйдет без беспокойства. Жизнь – это синоним очередной раны, которую наносит возраст. Возраст – это когда опыта и доказательств каких-либо пустяков в избытке, а ответа нет ни на один вопрос, мыслей – как у Карла Маркса, а на поверку все они сомнительны. Здесь главное не растеряться. Не стать опрометчивым неврастеником. Надо просто пересилить боль, отдышаться и с неиссякаемым свирепым упорством броситься решать вопросы о зле и добре, о себе и о воздухе, который заглатываешь в одиночестве. На то ты и человек, чтобы с каждым возрастным барьером преодолевать боль и встревоженно изучать себя.
Безусловно, нельзя обсудить или хотя бы тезисно разметить в одной книге все сферы мужского существования. И потому, ограничивая себя, попытаемся уяснить метафизические признаки судьбы на примере какой-либо одной темы. Назначим на эту роль любовь. Во-первых, слово неплохое. Во-вторых, возможно, именно любовь (во всех ее многозначных проявлениях: чуткость, призыв бороться с развалом, душистая сексуальность желаний, пьянящие листья и ладные ножки деревьев, пестики с тычинками, бессилие протеста и стерильность истины, симметрия и размеренность, лукавая сноровка непохвальных мыслей и т. д.) искушает, тревожит, насмешничает над нами и нас же спасает в гибельном эксперименте жизни.
Итак, будем говорить о любви. Тема сама по себе древняя, но немного свежего воздуха слов ей не помешает. Обязательно будем говорить о любви. И не только о ней. Эта книга не учит правилам. Ее предназначение – чуть подправить орфографию индивидуального миропроживания, с помощью примеров из культуры хоть отчасти исправить косноязычие жизни, прояснить процессуальный характер возрастных переживаний и научиться извлекать себя из тисков возрастной хандры.
Претендовать на исчерпывающий анализ любой проблемы опасно, да, собственно, это и ненужно. Многие представленные в настоящей книге факты пережиты и доводы, насколько это возможно, осмыслены. Между тем автор отдает себе отчет в том, что всегда найдется человек, который из желания озвучить тишину или руководимый не менее искренними побуждениями станет утверждать, что в его жизни все было иначе. И будет прав. Любое мнение по тому или иному вопросу в равной степени может показаться и справедливым, и надуманным. Вспомним Петрарку. Как-то, утомившись приводить все новые аргументы в защиту своей мысли, поэт в сердцах воскликнул: «Что скажут мои козы? Понравится им этот свидетель или нужен другой?»
В настоящей книге в свидетели призываются литература, творчество писателей, их дневники и письма, читателю же предлагается соотнести художественные произведения и факты писательских биографий с собственной практикой жизне-освоения.
Здесь следует еще кое-что пояснить, обратившись к Н. Мейлеру: «Я создал мужчину, более мужественного и более сильного, чем я сам. И чем больше я преуспевал, тем отчетливее вырисовывался мой собственный портрет». Конечно, хотелось создать свой портрет, раскрасить себя новыми идеями, приодеть в свежие слова, опутать многозначными ассоциациями. Отчасти так и получилось, но чем дальше продвигалась работа, тем острее осознавалась недостаточность собственного опыта. Когда человек говорит о себе, он впадает в ловушку преувеличений, хочет стать более мужественным или сентиментальным. Часто оказывается, что в пейзаже индивидуальной биографии бурное море по меньшей мере не уместно, а красивые бицепсы – мечтательно. Поэтому пришлось расширить повествование за счет обозрения куда более пространного и драматического материала.
Все, что описано в данной книге, основывается на обобщении опыта не менее тридцати мужчин, несхожих по темпераменту и жизненному опыту. Один, к примеру, на днях подрался со своим психоаналитиком, поединок случился на славу, бессловесный и жестокий, – фрейдист оказался не из слабого десятка, можно сказать ницшеанец. Второй недавно купил жилплощадь. Двенадцатый уже накопил на две трети квартиры. У шестнадцатого намерения не совпадают с ожиданиями. Его приятель, который на своей даче построил забор, что твоя Кремлевская стена, не сомневается: «Каждому мужчине нужна хорошая женщина, а когда он ее находит, ему нужна плохая женщина». Третий меланхолично признался, что жизнь – это свобода распоряжаться отбросами жизни. Четвертый устал от чувств и решил разменять очередной душераздирающий роман на серию девушек, очень милых и чуть печальных. Пятый, наоборот, влюбился и, неохота в этом признаваться, восхищается бессердечием своей избранницы. Шестой, как выругается матом, сразу же себя одергивает: хватит, мол, философствовать. Седьмой пишет мудреные труды, слушает Колю Расторгуева, Вагнера и Баха. Восьмой убежден, что жизнь поначалу похожа на ежа и потом похожа на ежа. Мужчины от девятого до пятнадцатого любят деньги и респектабельность, с шестнадцатого до двадцать пятого – почти все доктора разных всяких наук, борются с меланхолией, сочиняют научные трактаты, упорно доказывая себе, что умеют сочинять трактаты и бороться с меланхолией. Двадцать шестой почему-то убежден, что душа его превратилась в материал, из которого делают гвозди. Следующий признался: чем старше становишься, тем труднее давать советы. Оставшихся троих автор не видел давно, но, тем не менее, признателен им за то, что когда-то они были чуть-чуть очень большими друзьями.
В данной книге тема русского характера рассматривается столь многогранно и смело, что можно с уверенностью утверждать, что это издание уникально. Красиво, артистично, глубоко, используя неповторимый авторский стиль, авторы преподносят свое исследование, открывая удивительные взаимосвязи: история, подборка редких архивных данных, мнение зарубежных авторов и русских писателей, культура, власть, деньги, психология современного человека и наших предков и многое-многое другое. Что влияет на русский характер, или на что влияет русский характер? Наши проблемы – разрешимы ли они? И откуда они взялись? Множество вопросов, которые волнуют всех людей без исключения.
Все, поверьте, все без исключения ждут настоящей любви. И когда та приходит, а потом проходит, каждой женщине и каждому мужчине нужен близкий человек, способный в ситуации тотального постлюбовного похмелья и сердечных разочарований помочь сохранить спокойствие и благоразумие. Любовь – это пожизненное заточение в буднях. Любовь – это когда два дальнобойщика замучились друг с другом, но ехать-то надо! И когда новая любовь нагрянет и спросит: «Тебе в какую сторону?», вы решительно отвечайте: «В любую!».
Когда мужчина встречает женщину, жизнь приобретает смысл, который называется любовью.Мир – это место, откуда мужчина возвращается только домой. К своей женщине.Пусть станет ярче Бетховен, усилится Моцарт, выкричится, наконец, Мунк, пусть… Все они – о любви к женщине.Возьми псевдоним, скройся в лесу, спрячься в горах – ничего не выйдет. Судьба все равно тебя отловит, свяжет руки, засадит в ящик с дырочками для воздуха и этапирует в нужном направлении. Прибудешь ты вовремя, чтобы встретиться со своей женщиной.
Эту книгу нужно было назвать «Пушкин и мы», да она, собственно, так и называется. Эту книгу можно было назвать «Пустота и мы», пожалуй, верно и так. Когда культура или каждый из нас соотносится лишь с фактами, а не со смыслами, тогда культура и каждый из нас – пустота.Пушкин – «наше все»? Да щас! Как бы красиво мы ни обзывались, Пушкин – самое многострадальное слово в русском языке. Оно означает все и ничего: и медитацию, и пальчики оближешь, и ментальные конструкции, и убогие учебники, и мусор бессознательного, и русский дзен и русский дзинь.В нашей жизни недостаточно Пушкина? Или в нашем Пушкине недостаточно жизни?Читатель – вот текст о поп-культуре твоей души, о любви и спасении.
Сегодняшняя новостная повестка в России часто содержит в себе судебно-правовые темы. Но и без этого многим прекрасно известна особая роль суда присяжных: об этом напоминает и литературная классика («Воскресение» Толстого), и кинематограф («12 разгневанных мужчин», «JFK», «Тело как улика»). В своём тексте Боб Блэк показывает, что присяжные имеют возможность выступить против писанного закона – надо только знать как.
Продолжение «Дороги к Мертвой горе» повествует о поездке на Северный Урал, к горе Холатчахль, и проверке на месте авторской версии о причинах гибели зимой 1959 года группы туристов под руководством Игоря Дятлова.
История СССР часто измеряется десятками и сотнями миллионов трагических и насильственных смертей — от голода, репрессий, войн, а также катастрофических издержек социальной и экономической политики советской власти. Но огромное число жертв советского эксперимента окружала еще более необъятная смерть: речь о миллионах и миллионах людей, умерших от старости, болезней и несчастных случаев. Книга историка и антрополога Анны Соколовой представляет собой анализ государственной политики в отношении смерти и погребения, а также причудливых метаморфоз похоронной культуры в крупных городах СССР.
Представлять Россию 1990-х Содомом несправедливо. Наша братва была не страшнее американских гангстеров «ревущих» 1920-х, а постсоветские серийные убийцы — нисколько не ужаснее советских. Чечня — это меньшее из зол, если сравнивать ее с гражданской войной в Колумбии. Широкие слои тяжело усваивали, что быть состоятельным — нормально, а Россия еще никогда не была страной настолько равных возможностей. Значительная часть россиян оказалась вполне инициативной и отлично обходилась без повсеместного вмешательства государства в свои дела.
Книга представляет собой исследование англо-афганских и русско-афганских отношений в конце XIX в. по афганскому источнику «Сирадж ат-таварих» – труду официального историографа Файз Мухаммада Катиба, написанному по распоряжению Хабибуллахана, эмира Афганистана в 1901–1919 гг. К исследованию привлекаются другие многочисленные исторические источники на русском, английском, французском и персидском языках. Книга адресована исследователям, научным и практическим работникам, занимающимся проблемами политических и культурных связей Афганистана с Англией и Россией в Новое время.
Брошюра написана известными кинорежиссерами, лауреатами Национальной премии ГДР супругами Торндайк и берлинским публицистом Карлом Раддацом на основе подлинных архивных материалов, по которым был поставлен прошедший с большим успехом во всем мире документальный фильм «Операция «Тевтонский меч».В брошюре, выпущенной издательством Министерства национальной обороны Германской Демократической Республики в 1959 году, разоблачается грязная карьера агента гитлеровской военной разведки, провокатора Ганса Шпейделя, впоследствии генерал-лейтенанта немецко-фашистской армии, ныне являющегося одним из руководителей западногерманского бундесвера и командующим сухопутными силами НАТО в центральной зоне Европы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.
«Наблюдая за французами. Скрытые правила поведения» — это книга о Франции и французах, каждая страница которой наполнена юмором. Книга, обладающая послевкусием дорогого «Сотерна» и приправленная пряным ароматом французского «Бри». В ее меню кроме основного блюда «Лувр — Версаль» можно найти восхитительный десерт в виде забавных историй и колоритных зарисовок с натуры, а также полезные советы, которые помогут понять, кто же эти французы на самом деле, как с ними ладить и что нужно делать, чтобы сойти за своего.Стефан Кларк живет в Париже последние пятнадцать лет.
Китай сегодня у всех на слуху. О нем говорят и спорят, его критикуют и обвиняют, им восхищаются и подражают ему.Все, кто вступает в отношения с китайцами, сталкиваются с «китайскими премудростями». Как только вы попадаете в Китай, автоматически включается веками отработанный механизм, нацеленный на то, чтобы завоевать ваше доверие, сделать вас не просто своим другом, но и сторонником. Вы приезжаете в Китай со своими целями, а уезжаете переориентированным на китайское мнение. Жизнь в Китае наполнена таким количеством мелких нюансов и неожиданностей, что невозможно не только к ним подготовиться, но даже их предугадать.