Наблюдая за китами - [29]
Крупные усатые киты были явными звездами этого места — они оставили самые крупные и полные скелеты в каждом костеносном слое. Все эти скелеты принадлежали вымершим полосатикам, родственникам современных горбачей и синих китов. Здесь были особи разных возрастов, от однолеток до взрослых. Помимо вымерших полосатиков, сохранились остатки множества других существ, в том числе морских млекопитающих, что давало нам не только четкую картину подводной жизни в течении Гумбольдта во времена миоцена, но и крайне важный ключ к происхождению Серро-Баллены.
Миоцен длился от 23 до 5 млн лет назад, он занимает солидный кусок эволюционной истории китов. Многие континенты располагались там же, где и сейчас, а вот некоторые океанические бассейны и проходы между ними исчезли — например, Северную и Южную Америку тогда разделял Центральноамериканский пролив. В середине миоцена были долгие периоды, когда уровень моря и температура на Земле были выше, чем сегодня, — так было, например, во время формирования местонахождения Шарктус-Хилл. Вероятно, это способствовало богатому разнообразию форм жизни, которое мы видим в окаменелостях того времени: то был период максимального разнообразия китов, эти гиганты занимали такие экологические ниши и достигали таких размеров, какие не встречаются у их нынешних потомков.
Миоцен можно сравнить с современностью, которая снится вам в лихорадочном сне: все составляющие экосистемы вроде бы знакомы, окружение похожее, но нет-нет да и попадется какое-то кошмарное отклонение. Если бы вы отправились наблюдать за китами у побережья Чили в конце миоцена, как раз во времена Серро-Баллены, вы увидели бы много китов знакомого вида: ранние родственники нынешних полосатиков и дельфинов, несомненно, бороздили здешние воды и питались той же самой добычей, что и сегодня. С борта корабля они и выглядели бы так же, как сегодня, за исключением разве что цвета — хотя, скорее всего, у них тоже была покровительственная окраска, характерная для большинства океанских животных (светлая снизу, темная сверху, чтобы скрываться от добычи как сверху, так и снизу). Если присмотреться ближе, оказалось бы, что ранние полосатики были не такими уж большими (гигантов размером с синего кита среди них не было), а у некоторых дельфинов были очень длинные морды, как у их нынешних речных сородичей.
Но, помимо знакомых китов, в этих водах плавали бы кашалоты-убийцы и моржевидные дельфины. Всего в нескольких метрах от скелета B33 мы собрали десяток похожих на бананы зубов, принадлежащих вымершему кашалоту. У него были верхние и нижние зубы, покрытые эмалью. У сегодняшних кашалотов имеются только нижние зубы. Эти миниатюрные наковальни, состоящие в основном из дентина, служат для захвата головоногих моллюсков. А более зубастые вымершие миоценовые кашалоты, возможно, терроризировали и пожирали морских млекопитающих, в том числе других китов[133].
Также мы обнаружили в Серро-Баллене бивни и части черепа, принадлежащие дельфину с мордой моржа: на короткой, опущенной вниз морде было два бивня, как это ни удивительно, разных по длине. Окаменелости этого причудливого животного также были найдены в тысяче километров к северу от Серро-Баллены, в Перу[134]. Современные моржи живут в высоких широтах северного полушария, и их окаменелости находили только в северном полушарии. Тот факт, что группа зубатых китов обзавелась мордой и строением зубов, почти идентичным современным моржам, говорит о том, что у побережья Южной Америки имелась аналогичная экологическая возможность, причем достаточно долго, чтобы естественный отбор смог привести к изменению (моржей от китов отделяет более 100 млн лет эволюции). Моржевидные дельфины — они же одобеноцетопсы (Odobenocetops), — вероятно, кормились в придонной зоне, на мелководье у побережья, среди тех же водорослей, что и вымершие водные ленивцы. (Да, у ископаемых ленивцев были удлиненные морды и утолщенные ребра и конечности, а это явные приспособления к водному образу жизни, такие же есть у морских коров, и, подобно моржевидным дельфинам, водные ленивцы найдены только в Южной Америке[135].)
Кроме того, в эпоху миоцена жили пингвины и другие морские птицы, хотя кое-кто из них отличался от тех, что мы видим сегодня. У некоторых пингвинов были очень длинные клювы, а вымершая морская птица пелагорнис имела размах крыльев больше 5 м[136] и жутковатые пилообразные псевдозубы на клюве, типичные для этого ныне вымершего семейства. Как и их современные родичи, морские млекопитающие и птицы миоцена питались зоопланктоном, которым было богато течение Гумбольдта, хотя уточнить объекты питания весьма сложно, так как окаменелостей сохранилось мало. От криля, например, окаменелостей вообще не остается, но анализ ДНК показывает, что эти организмы существуют со времен мелового периода, от 100 до 70 млн лет назад[137]. Разумно предположить, что криль обитал и в древнем течении Гумбольдта, но этот вывод основан только на наличии хищников, аналогичных современным.
Еще одна группа хищников определенно играла важную роль в миоценовых океанах — акулы длиной с автобус. Эти вымершие рыбы известны нам почти исключительно по зубам размером с кулак, которые попадаются в миоценовых породах по всему миру. Некоторые — например, так называемый мегалодон (специалисты все еще спорят по поводу научного названия) — достигали 12 м в длину и ели в том числе китов. В Серро-Баллене мы не нашли признаков того, что акулы объели хоть один скелет кита. Немногие найденные нами акульи зубы принадлежали вымершим видам, меньшим, чем мегалодон, и, вероятно, были принесены приливом или оставлены во время редких эпизодов поедания падали
