Набла квадрат - [52]

Заодно, может, они мне расскажут, что за ядреная бонба у вас тут все-таки взорвалась.

* * *

Горм летел над старым нувукакским трактом, поглядывая по сторонам и болтая с Фенриром.

— Зря птицы доверили такую важную систему двум абсолютно нестыкуемым исполнителям. Они могли бы избежать многих неприятностей.

— Ты, Фенрир, как обычно, глубоко и безнадежно неправ.

— Это почему?

— Такова, видно, воля богов. В программировании их, как бы это поделикатнее выразиться, управляющего устройства действительно два почерка, но систему делал один.

— ?

— Другой работал уже по готовому, наспех и очень грубо. Ты помнишь, на адресном барабане для связи с периферией было спилено три зубца? Второй программист навтыкал в систему заглушек, выкинув несколько здоровых кусков кода.

— За что же, по-твоему, эти куски отвечали? Звездолет не двигатель внутреннего сгорания, в нем лишних деталей не бывает!

— Хотя бы за действия по прилете к планете назначения, например, посадку челноков. Ваще, челноки явно от другой планеты, ты заметил? Они чудом не угробились при посадке.

— И без нашей помощи не взлетели бы снова. Их готовили, во-первых, для сверхплотной атмосферы, во-вторых, для посадки на ровную поверхность, в-третьих, для взаимодействия с какими-то внешними устройствами после посадки. Валы для раскрутки маховиков, отверстия для крепежа к чему-то…

— Тебя послушать, так просто палубные самолеты получаются! Куда же они летели? Может, это их танк-авианосец утонул в озере на Фенольном Умертвии?

— Вряд ли, атмосфера там больно редкая.

— И то. Я чувствую, что заглушки ставились наспех, чтобы переделать звездолет для какой-то непредусмотренной цели. Я уже не говорю о сменном барабане, выутюженном паяльником.

— Договорная Ботва…

— Во-во. Рассыпающийся звездолет с чокнутым экипажем, а расхлебываю опять я.

— Что ж, охота пуще неволи. Потом, мне-то можешь не рассказывать, что ты затеял их переселение из альтруистических соображений. Они будут твоими космическими наемниками.

— И самое интересное, они прекрасно подходят для этой функции. Еще лучше было бы, окажись их звездолет хоть чуточку поновее. Тогда навели бы мы шороху!

— Ничего, ты проешь аборигенам туннель в светлое будущее через те горы окаменевшего дерьма, которое они тут наклали, и авось они тебе за это воздадут. Скорее всего, постараются прикончить.

— Вот уж ни фига, — пробурчал Горм. Они попытались бы прикончить меня, если бы я решил помочь им бескорыстно, а так, хо-хо… Стой, это ты только что сбрехнул про туннель?

— Да вроде…

— Куда ведет эта дорога?

— К Танниритским горам, сколько я вижу.

— А сколько ты не видишь?

— Не вижу участка непосредственно через горы, а на той стороне гор дорога продолжается.

— Это по какой карте?

— По кыгмикской, естественно. По нувукакским только дрейф континентов прослеживать.

— Стало быть, под горами…

— Нету.

— Ы?

— Перед войной недостроили, а потом подорвали атомной миной.

— Чего ни хватишься — ничего нету, что за гнусная планета! Кстати, о птичках: по шоссе идет пешая колонна, так что я снижаюсь, — после непродолжительной, но жестокой борьбы Горм вырвал из своих же навесных манипуляторов ракетные пистолеты и, направив их вверх, вперед ногами вошел в пике.

— Ты подумал, какое впечатление может произвести сошествие с небес твоей рогатой образины?

— Да они пылят так, что носов своих не видят!

— Тогда ты-то что рассчитываешь разглядеть?

— О пресвятые драконы и дремучие змеи, когда же в жизни во всей наконец заткнется этот проклятый тролль?

Следы жалких потуг аборигенов напылить скрылись в поднятой ракетными пистолетами туче. «Как бы сесть потише», подумал Горм, с надсадным ревом зависая в шести локтях над грунтом. За мгновением тишины последовал глухой удар массивного предмета о бетон. Горм встал и отряхнул зад, косясь на оставленную в дорожном покрытии вмятину. Впереди раздавались лай и крики.

Кто-то с пронзительным визгом бежал прямо на Горма, но раздался хруст костей, и визг смолк. В клубах оседающей пыли показалась фигура огромной, с двух Мидиров, собаки, стоявшей над кучкой тряпья. Горм сделал несколько шагов вперед и, огрев собаку пистолетом, поворошил тряпье носком сапога.

Мелькнула омерзительно худая и грязная рука, запорошенные пылью глаза и распахнутый рот, из которого еще шли кровавые пузыри. На дороге лежал карлик-старичок с почти начисто перерванной собачьими зубами шеей. В его тщедушном тельце не набралось даже крови на порядочную лужу.

— Экая пакость, — пробормотал Горм, собираясь отшвырнуть трупик на обочину, но тут пес ударил его в грудь всем телом, пытаясь сбить с ног.

Устояв, Горм в ответ ткнул животное пальцем в глаз. Взвыв, зверь отпрянул.

Горм в прыжке схватил его за хвост, дернул на себя и, взявшись обеими руками, крутанул над головой, чтобы шмякнуть о дорогу, но хвост оторвался и собака улетела неизвестно куда.

Пыль осела вся. Неподалеку охранники сгоняли в кучу дистрофиков в лохмотьях. Вокруг кучи жалкими ошметками валялись еще три трупа. В сторону Горма даже не смотрели, пока из толпы заморенных оборванцев не вырвался жуткий босой дистрофик, устремившись к трупу карлика. Его неестественно длинные скрюченные пальцы протянулись к забрызганной кровью мертвой голове, дистрофик упал на колени и завыл. Вой был тих, но пробирал — с ним из покрытого струпьями синего тела дистрофика выходили последние остатки ужасной жизни.