Набла квадрат - [17]
— Куапкана инугагсюк, — прокричал чужак, показав на резак, и отбросил остаток своего оружия.
— Поори мне, — Горм спрятал резак и полез за веревкой.
— Касяхсяк, — незнакомцу веревка не понравилась, о чем свидетельствовал и жест его здоровой руки.
— Да я на ней, небось, и слонов важивал, — Горм приблизился к незнакомцу, держа в вытянутой правой руке петлю. Незнакомец был в замешательстве — достал кинжал, примерился воткнуть его себе в горло, потом заныкал обратно в ножны. Видя, что из полуотпиленной руки соперника продолжает хлестать кровь, Горм счел дальнейшую дискуссию бесполезной, схватил чужака за кстати подвернувшуюся у того на спине то ли трубу, то ли скобу и отволок его к входной двери в чрево Фенрира. Незнакомец вроде бы понял, что встретил Горма Спиленное Дерево, с которым спорить бесполезно, во всяком случае, не сопротивлялся. Прикинув, что от воздуха в брюхе Фенрира чужак скорее поправится, чем помрет, Горм решил посадить его в пустую вторую каюту жилого отсека, помещение донельзя захламленное и тесное, где жили собаки и хранились некоторые инструменты и те охотничьи трофеи, от которых особенно сильно пахло.
Правду сказать, от пленника пахло не намного слабее, и вдобавок несло радиоактивностью. Горм довел его до переборки, разделявшей шахту и каюту.
Когда переборка раздвинулась, незнакомец посмотрел на собак и окончательно лишился чувств. Это милосердно избавило его от очного знакомства с медицинским искусством Горма. Когда три перепиленные кости были склеены клеем для поделок из органических полимеров, а нервы и некоторые сосуды как попало сшиты леской, совершенно взмокший Горм сообразил, что в шахте валялся оптический шнурок с медицинской программой, распорол все швы и запустил универсального робота. На шнурке два байта в таблице адресов оказались нечитаемыми, поэтому в хирургический блок внедрился фрагмент, управлявший разделкой дичи впрок, тем не менее робот блестяще справился с заданием, правда, оставив несколько выстриженных, посоленных и поперченных лохмотьев мяса. Фенрир извлек кое-какие сведения о биологии и биохимии пленника, оказавшихся довольно близкими к Гормовым, «хотя без той утонченности». Поэтому Фенрир рискнул составить кровезаменитель и ввести его внутривенно вместе с препаратом укрепляюще-снотворного действия.
Оставив незнакомца приходить в себя в собачьем противоперегрузочном кресле под присмотром робота и Фуамнах, Горм задвинул переборку и пошел в головной отсек советоваться с Фенриром.
— Ну и гадюшник мы разворошили!
— Скунсятник! Кстати, это запросто могут быть повстанцы, теснимые имперскими, ы, штурмовиками и принявшие нас за имперских же, ы, андроидов.
Отсюда такая странная реакция. — Горм покосился на свое отражение в поверхности одного из плоских мониторов пульта. — Пленник как раз все и расскажет. Кстати, его катер еще летит за нами. Жалко бросать. Я думаю — может вывести на низкую орбиту?
— Порой мне казалось, что ты зря так редко это делаешь. Я был неправ.
Лучше не думай — авось сойдешь за мыслящее существо. Во-первых, эта штука может быть запрограммирована на самоуничтожение, во-вторых она шесть раз развалится, прежде чем выйдет в космос, в-третьих, чем ты станешь ее выводить?
— Вырубить движок, затащить под силовой щит и принайтовить к твоему корпусу.
— Ты когда-нибудь плавал в реке связанный спина спиной с медведем?
— Не вижу аналогии.
— А как ты выключишь мотор?
— Двигатель химический. Окислитель — явно кислород из воздуха: видал те дыры перед крыльями? Откачиваем воздух из-под щитов, он сдыхает.
— Не годится. Для этого его придется с работающим двигателем втягивать под щиты.
— Тогда я заклею воздухозаборники.
— Чем это?
— Даже не заклею, во, а забью пеной. Мне пару раз попадался под ноги огнетушитель. Потом снова заправим. — Горм прищелкнул на место респиратор и вылез из головного отсека, отпихнув по пути ногой перевязанную бечевкой шкуру и сбив рогом коробку печенья с открытого стеллажа.
Когда Кукылин проснулся, до подъема оставалось еще полчаса. Сосед на койке наверху стонал и скрежетал зубами во сне, где-то капал с потолка конденсат, в полумраке вырисовывались многоэтажные койки и нары с грудами тряпья. Кукылин вспомнил, что его вывело из оцепенения какое-то неприятное ощущение, и тут взгляд его встретился с горящим взглядом близко поставленных красных глазок. Крыса! Кукылин подтянул ноги к подбородку и полез под матрас за резиновой подушечкой с бензином, к горловине которой изолентой была прикручена зажигалка. Крыса, верно, почуяла недоброе и пошла к краю матраца, но струя горящей жидкости настигла ее. С мерзким писком тварь упала на пол, пробежала несколько десятков шагов, потом задергала лапками и догорела, лежа на левом боку. Дурной знак! Кукылин загасил тлевший матрац и попробовал снова заснуть. Поворочавшись с боку на бок, он замер, лежа на спине и уставясь в темноту над собой. Сегодня праздник, подумал он. День конституции. Выдадут дополнительно кружку воды и кубик концентрированного супа, а вечером можно будет вместо занятий сходить на постоялый двор в бардак. Но это вряд ли. Наверняка сейчас поднимут по тревоге, может быть, даже бомбежка будет, и обязательно кого-нибудь убьют.
