Набат - [79]

— Не взыщите, я выхожу из игры. А что касается пляжа, то я не ползал. За мной увивались, уверяю вас.

Пилотка чудом держалась на его голове, гимнастерка гармошкой собралась под перекосившимся ремнем, винтовка висела на локте, ранец и скатка тяжелым грузом давили на узкие плечи.

Веревкин развел руками, обошел вокруг него.

— Удивляюсь, до чего ты несобранная личность.

— Простите, товарищ командир отделения, как вас понимать?

— Приведите себя в порядок, красноармеец Нечитайло! — вдруг резким тоном приказал Веревкин. — Тошно смотреть.

Но на Яшу эта перемена в настроении сержанта не произвела никакого впечатления, он вяло опустил на землю винтовку, обхватив ствол, согнулся, повис на ней.

— Павел Александрович, сколько раз мы будем объясняться: Яша Нечитайло еще не принял присягу! Вы понимаете? Или вы намеренно издеваетесь над беззащитным существом? Вы мне, пожалуйста, не приказывайте и голоса не повышайте. Я еще не красноармеец. Вот с Каруоевым и с мальчонкой вы обходительны. Даже Петро для вас чуть ли не генерал. А меня можно обижать.

— Я жду! — сержант не шутил.

— Пожалуйста, — пробормотал Яша.

Наконец, он привел себя в надлежащий вид и встал по команде «смирно».

Не отрывая от него взгляда, Слава прошел к Асланбеку, опустился рядом с ним, положил на колени винтовку, проговорил тихо:

— Вот и все, давно бы так, Яшенька.

Асланбек ждал, что же на этот раз ответит сержант.

— Эх, будь моя воля, загнал бы тебя в тайгу, одессит ты плюгавый. Тьфу, позоришь наше племя.

Веревкин сделал брезгливую гримасу:

— Вот брехать ты мастер, Нечитайло, можно сказать, чемпион. Почему ты такой?

На плечо Асланбека легла легкая рука, и тот оторвал голову от земли, посмотрел через плечо, подмигнул Славе, мол, слышу, как Яша заводит сержанта.

— Какой, товарищ сержант? Мне очень хочется взглянуть на себя со стороны, так сказать, чужими глазами, вот вашими, например.

— Не мужик ты, а так себе.

— Забавно слышать.

— Попадись ты бабам на необитаемом острове, и те бы не посмотрели на тебя. Обидно за мужской пол, товарищ Нечитайло.

Улегся Слава лицом вниз и вдыхал густой запас земли: не удается ему побыть наедине с отцом, расспросить бы его о своих, скоро ли на фронт?

Яша провел рукой по впалому животу:

— Товарищ сержант, разрешите отдых с дремотой? — Яша вытянулся и, не мигая, уставился на Веревкина.

Асланбек прыснул, подумал про себя: «Не миновать ему наряда вне очереди, видно, переборщил».

— Ладно, бог с тобой, — согласился сержант. — До обеда я еще не раз тебя погоняю, семь потов сойдет с тебя.

Слава закрыл глаза руками, засыпая, успел подумать: повезло ему с ребятами…

Веревкин махнул рукой, как бы говоря: что с тобой делать, и первым опустился на землю. Рядом с ним улегся Яша на левом боку, проговорил:

— Бывало, в детстве увижу кровь и реву.

Яша положил на глаза пилотку, от солнца укрыл. Перевернулся на бок Асланбек, прислушался к дыханию Славы, тихо сказал Яше:

— Не кричи, уснул.

У Веревкина сузились глаза, раздулись ноздри широкого носа, он сразу весь побледнел:

— Мою младшую сестренку с детишками вместе с хатой спалили, товарищ Нечитайло. Заживо, сволочи… Прикажешь целоваться с фрицами? О его матери, детишках заботиться?

— Простите, товарищ сержант.

У Яши неожиданно навернулись слезы, даже сам удивился, и он украдкой вытер их кулаком…

— Философию я развел.

— У них, брат, тоже философия, — Веревкин зло добавил: — А у меня никакой к ним жалости нет, нет, понял?

— Понятное дело… Я все время думаю о первом бое. Вдруг растеряюсь. Знаю, что фашисту это и надо. Правда, Бек? — Яша погладил плечо друга.

— Слушай, отдыхай, дыши через нос, а когда увидишь немца — убей.

— Жди, так и подставит тебе Фриц бока: «На, Бек, шмаляй».

— Не скажет — не надо. Ты обмани его.

— Ишь какой шустрый! Фриц с Гансом, может, сейчас план составляют, как тебя самого перехитрить.

— А у тебя это для чего?

Асланбек постучал согнутым пальцем Яше по лбу.

— У тебя тоже колпак не меньше моего.

— Я задушу его и все! Зубами, как Хабос.

— Кто, кто?

Со стороны военного лагеря послышался гул машины, и сержант приложил ладонь к глазам.

— Вроде начальство едет к нам.

— Точно! Полковник, чтобы я так жил, — присвистнул Яша.

— Встать! — приказал сержант, застегнул крючки, одернул гимнастерку. — Привести себя в порядок. Быстро.

Вскочил Слава, ничего не поймет, присел, шарит вокруг себя, ищет винтовку, а она у него в левой руке, разогнулся, протер глаза.

— Проснись, Слава, — мягко сказал Асланбек, помог влезть и лямки ранца.

Потом отряхнул со своих колен пыль, перепоясался. Сержант придирчиво оглядел своих подчиненных:

— Ну, бесенята, не подведите, будьте орлами раз в жизни, — прошептал он, скосив глаза в сторону остановившейся машины.

Из эмки вышли командир полка и комиссар.

Слава не сводил взгляда с отца, кажется, еще немного, и он не выдержит напряжения, бросится ему на грудь, повиснет на шее, как в детстве, как после выпускного вечера за несколько дней до войны.

Веревкин подал команду.

— Сми-и-р-р-но-о! Рав-не-ние на-право!

Одна рука его прижата к ноге, другая вскинулась к виску.

Припечатывая шаг, сержант направился к высокому начальству, замер в двух шагах: