Набат - [74]
— Так! — командир полка смерил одессита взглядом. — Всем вернуться в казарму и продолжить отдых. Приказываю уснуть. И чтобы я не слышал ни одного звука. Разойдись!
Сломавшийся строй медленно растекался. Поплелся, оглядываясь, и Асланбек, поймав себя на мысли, что, кажется, ошибся в одессите; видно, он настоящий мужчина, если не испугался полковника.
Командир полка закурил, внимательно рассматривая одессита со всех сторон, и тот понял, что наказания не избежать, но все же продолжал держаться смело, не заискивая, пытаясь сохранить независимую осанку.
Полковник с трудом сдерживал гнев, и комиссар, заметив, как у него посинел рубец на лице, положил руку Яше на плечо, и этим как бы взял его под свою защиту:
— Дитя моря.
— На свое счастье, он еще не красноармеец. Почему, Яша Нечитайло, ты взбаламутил народ? Или это ты кричал во сие? — ухмыльнулся полковник. — В атаку звал нас.
Стоявший до этого по команде «смирно» одессит преобразился, перекинул на правое плечо винтовку, заговорил доверительно, быстро, будто боялся, что его прервут, не станут слушать до конца, а ему очень не терпелось высказаться:
— А как же, товарищ полковник, спят себе да еще храпят, позабыли обо всем на свете, даже о мамочке родной. Такое зло на них взяло, ну и… Сам не знаю, как закричал. А чего поразлеглись, может, думают, что казарма им гостиница «Астория»? Вы знаете, у нас в Одессе…
— Ну вот что, — прервал полковник Яшкин словопоток. — Марш на гауптвахту! На двое суток!
Уронив к ногам скатку, Яша внезапно сник. Долго натягивал на плечо сползавший ремень винтовки.
— До каких пор вы будете топтаться?
Яша зябко передернул плечами, с нескрываемой надеждой оглянулся на комиссара: искал у него поддержки, но тот отвернулся, и одессит снова вперил взгляд в командира полка, а сам зашарил ногой: искал скатку.
— Я, конечно, ослышался, — произнес с мольбой в голосе.
— А чтобы в другой раз лучше слышалось, набавлю вам еще двое суток. Марш! Артист из погорелого театра.
Командир полка резко откинул руку в сторону, и Яша понял, что надо уходить, и все же не выдержал, на прощанье сказал:
— Спасибо! Раз надо — значит, надо.
Он сразу стал неуклюжим, угловатым, хотя старался бодро вышагивать через плац.
Весь день думал Асланбек о нем. А ночью услышал…
— А что я сделал?
— Больно умный, под трибунал захотел? Скажи спасибо, салага, что не успел принять присягу… Военная обстановка, а он шутить изволил. Зачем ты усики приклеил? — повысил голос Веревкин.
— Усы не трожьте, товарищ командир.
— Товарищ командир… Вот я тебе покажу, быстро выгоню из тебя одесский душок.
— Пожалуйста, если я преступник, то извольте…
Приподнялся на нарах Асланбек. Рядом стоял Веревкин, а за ним два красноармейца с винтовками. Что происходит?
— Басистый, как погляжу на тебя. Собирайся живо! Ишь, разлегся. Сбежал с гауптвахты…
— Ах, оставьте!
— Какой умный! — Веревкин старался говорить потише, и все же его голос растекался по казарме.
Никто не спал, все притихли. А когда удалились шаги — послышались приглушенные голоса.
А утром горнист и Веревкин с трудом добудились новобранцев: никто не хотел просыпаться, долго потягивались, протирали глаза, кляня всех и вся.
Выбравшись во двор, поеживаясь от утренней прохлады, столпились у деревянных кадок с водой. Вдруг Слава как закричит:
— В бой! За мной!
Оголился до пояса и сунул в кадку голову по самые плечи. Это развеселило Асланбека, и он, недолго думая, стащил с себя гимнастерку вместе с рубахой. Бойцы дружно сняли рубашки, подбегали к Славе, хлопали по загорелой спине.
— Моряк и только!
— Водолаз с Тихоокеанского флота.
— А тебе откуда известно?
— Мы с ним с одного крейсера. Помню, как-то целые сутки просидели на дне океана.
— Оно видно, весь зад у вас в ракушках.
Мылись, приплясывая, обливаясь полными пригоршнями. Пришлось Веревкину приказать:
— Заканчивай туалет!
Весело бежали в казарму за котелками и на завтрак строились расторопнее.
— Первая рота, повзводно, в колонну по четыре становись!
Веревкин, щелкнув каблуками, вскинул над головой правую руку:
— Раз, два, три.
Выждав секунду, он оглянулся: в строю копошились, и сержант ровным, бесстрастным голосом скомандовал:
— Разойдись!
Ничего не понявшие новобранцы, переглядываясь, расходились, недоумевая, что это стряслось с ним.
— Становись!.
И надо же было случиться, в тот момент, когда Веревкин оглянулся, кто-то присел и стал перематывать обмотки.
— Раз-з-зой-дись!
На этот раз он удалился шагов на двадцать.
— Ста-но-вись!
Все бросились к нему, и не успел Веревкин досчитать до трех, как рота образовала колонну.
— Раз-зой-дись!
В строю кто-то нагнулся.
— Ста-но-вись!
Снова неслись, без суеты заняли места, каждый свое.
— Шагом а-арш!
Навстречу незадачливой роте шли такие же, как и они, новобранцы, уже успевшие позавтракать, шутили вслед.
— Выше ножку!
— Ай да лодыри.
— Сказано, салаги.
— Не в столовую их, а на плац гоните.
8
Болезнь подтачивала силы Тасо, но он крепился, старался не поддаваться ей: внушал себе, что не время болеть. Вот окончится война, тогда ляжет в больницу. Только бы остановить кровохарканье. С каждым днем все больше чувствовал слабость, кружилась голова. Еда, которую приносила Дунетхан, оставалась почти нетронутой.
Роман русскоязычного осетинского писателя Василия Македоновича Цаголова (1921–2004) «За Дунаем» переносит читателя в 70-е годы XIX века. Осетия, Россия, Болгария... Русско-турецкая война. Широкие картины жизни горцев, колоритные обычаи и нравы.Герои романа — люди смелые, они не умеют лицемерить и не прощают обмана. Для них свобода и честь превыше всего, ради них они идут на смерть.
С Иваном Ивановичем, членом Общества кинолюбов СССР, случились странные события. А начались они с того, что Иван Иванович, стоя у края тротуара, майским весенним утром в Столице, в наши дни начисто запамятовал, что было написано в его рукописи киносценария, которая исчезла вместе с желтым портфелем с чернильным пятном около застежки. Забыл напрочь.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В своей второй книге автор, энергетик по профессии, много лет живущий на Севере, рассказывает о нелегких буднях электрической службы, о героическом труде северян.
Рассказ о последних днях двух арестантов, приговорённых при царе к смертной казни — грабителя-убийцы и революционера-подпольщика.Журнал «Сибирские огни», №1, 1927 г.
«— Священника привези, прошу! — громче и сердито сказал отец и закрыл глаза. — Поезжай, прошу. Моя последняя воля».
«В обед, с половины второго, у поселкового магазина собирается народ: старухи с кошелками, ребятишки с зажатыми в кулак деньгами, двое-трое помятых мужчин с неясными намерениями…».