На Золотой Колыме. Воспоминания геолога - [71]
Пока огорченный Костя искал пропавших оленей, партия Шаталова отправилась в путь. Во главе ее ехал «знаток местности» Роман Слепцов. Мы выехали часа через три. Одного оленя так и не удалось найти.
Дорога была очень тяжелая, и за день мы проехали не более 20 километров. Несмотря на то что партия Шаталова проторила след, мы двигались довольно медленно. Извилистое русло Нексикана прихотливыми зигзагами перебрасывалось от одного склона долины к другому. Нарты еле-еле тащились по глубокому сахарно-рассыпчатому снегу, в котором, как в песке, глубоко тонет нога.
Через несколько часов мы догнали Шаталова и дальше двигались все вместе бесконечной вереницей из полутораста нарт. Верные старым колымским традициям, мы с Шаталовым шли пешком. Глядя на медленно ползущую цепь нарт, концы которой уходили из поля зрения, мы невольно начинали чувствовать, насколько солидно поставлено у нас дело в этом году.
Переночевав в среднем течении Нексикана, мы на следующий день свернули в один из боковых притоков и через несколько часов подошли к его вершине, которая крутой кривой линией уходила высоко вверх. Знаменитый проводник «атаман» Слепцов завел нас в такое место, которое грозило вывести из строя наших оленей. «Однако по-русски это называется не перевал, а гора», — саркастически произнес Костя Шахурдин, глядя на подъем, который нам надо было преодолеть.
Дело клонилось к вечеру, и нам пришлось заночевать у подножия этого «перевала».
На следующее утро началась тяжелая процедура подъема. Под непрерывное улюлюканье, свист и крики цепочка нарт и оленей, судорожно вздрагивая, порывами продвигалась вверх, но вскоре, обессиленная, останавливалась.
«Перевал» оказался исключительно крутым и высоким. В каждую нарту пришлось вместо двух впрягать четырех оленей, и только благодаря этому мы могли кое-как подниматься.
Крутизна в некоторых местах достигала двадцати пяти-тридцати градусов. В глубоком сыпучем снегу тонула лишенная опоры нога. Подниматься было мучительно тяжело. Все работали дружно, не жалея сил. В воздухе стояли сплошной рев, свист и гомон. Взявшись с обеих сторон за нарты, люди криками и ударами подбадривали измученных оленей. А они, хрипя, спотыкаясь и падая, с дико вытаращенными глазами, утопая в сыпучем снегу, пытались рывками тащить вверх тяжело груженные нарты.
Так или иначе, а на вершину перевала мы все-таки взобрались. Однако это была только часть задачи. Предстоял еще спуск, который был не менее крут, чем подъем. Спускаться на оленях нечего было и думать: от нарт ничего бы не осталось, кроме груды развалин.
Пришлось пристраивать тормоза из веревок, обвязывая ими полозья нарт, и спускать на руках каждую нарту в отдельности. Это заняло не меньше времени, чем сам подъем, и когда мы благополучно закончили спуск, изувечив всего лишь одну нарту, уже вплотную надвинулся вечер. Долина маленького ключика Спешного вывела нас к Мяундже, где мы и остановились на ночлег, проделав за пятнадцатичасовой рабочий день каких-нибудь 5–6 километров.
На следующий день мы отправились дальше, постепенно спускаясь по долине Мяунджи. Как приятно было ехать по знакомым местам, с которыми связано столько воспоминаний! Каждый изгиб реки, каждая мало-мальски заметная сопка приветливо смотрят на тебя, вызывая в памяти яркие картины недавнего прошлого.
Скоро мы доехали до устья ключа Топкого. От основного транспорта, который медленно проследовал дальше, отделилась небольшая группа оленей, нарт и людей. Успенский со своим отрядом оставался весновать в долине этого ключа.
Я решил на несколько часов задержаться у него. Мы готовили небольшой сюрприз для руководства Дальстроя, которое не хотело всерьез верить в эмтыгейское золото.
Затаив обиду и не говоря никому ни слова, мы с Успенским решили во время весновки провести небольшую разведку на одном из наиболее надежных, с нашей точки зрения, ключей, подсчитать запасы и с конкретными цифрами в руках доказать маловерам, что Эмтыгей тоже «не лыком шит». Выбирали мы для этой цели ключ Топкий.
Проехав километра два вверх по его долине, мы подыскали место для лагеря, около которого наметили две разведочные линии на расстоянии 1200 метров одна от другой — общий стандарт того времени для поисковых линий.
На прощание я еще раз просил Успенского по мере сил и возможностей воздерживаться от пагубной страсти к спиртному, которая время от времени с непостижимой силой овладевала им. Алексей Николаевич проникновенным голосом дал торжественное обещание не поддаваться соблазну. Мы тепло попрощались, расцеловались, и я на порожних нартах быстро добрался до нашего каравана, который остановился на ночлег километрах в пятнадцати ниже по Мяундже.
Приезд. Шаги в неизвестность
15 апреля мы наконец вступили в пределы аркагаликской депрессии. Перед нами открылась обширная низменность, густо поросшая тальником. Здесь, в месте слияния Аркагалы и Мяунджи, берет свое начало Эмтыгей. Мы были почти у цели. До места весновки оставалось каких-нибудь 18–20 километров.
Стоял чудесный весенний день: яркое солнце, голубое небо, ослепительно сверкающий снег и легкий морозец на двадцать с лишним градусов.
Книга «По таёжным тропам» написана известным геологом Борисом Ивановичем Вронским, участником первых колымских экспедиций 20-х – 30-х годов, когда в пустынных и диких местах на побережье Колымы, в бухте Нагаева, высадились первые отряды геологов. По рекам с экзотическими названиями — Нелькоба, Аркагала, Чалбыга, Эмтегей — двинулись поисковые партии. На вооружении геологов тогда еще не было ни вездеходов, ни раций, ни вертолетов, а в районе Колымы — даже топографических карт.Книга позволяет полнее представить картину условий жизни и работы людей в первые годы освоения Колымы.
Автор книги, геолог, принимал участие в нескольких научных и самодеятельных экспедициях, изучавших район падения Тунгусского метеорита. В своей книге он рассказывает об истории поисков метеорита, о первом его исследователе — Л. А. Кулике, о повседневной работе и быте экспедиций, занимавшихся проблемой метеорита. Он живо описывает природу тех мест, где произошло падение метеорита, и своих спутников — людей разных специальностей, увлеченных поисками следов загадочного небесного тела.
Командующий американским экспедиционным корпусом в Сибири во время Гражданской войны в России генерал Уильям Грейвс в своих воспоминаниях описывает обстоятельства и причины, которые заставили президента Соединенных Штатов Вильсона присоединиться к решению стран Антанты об интервенции, а также причины, которые, по его мнению, привели к ее провалу. В книге приводится множество примеров действий Англии, Франции и Японии, доказывающих, что реальные поступки этих держав су щественно расходились с заявленными целями, а также примеры, раскрывающие роль Госдепартамента и Красного Креста США во время пребывания американских войск в Сибири.
Ларри Кинг, ведущий ток-шоу на канале CNN, за свою жизнь взял более 40 000 интервью. Гостями его шоу были самые известные люди планеты: президенты и конгрессмены, дипломаты и военные, спортсмены, актеры и религиозные деятели. И впервые он подробно рассказывает о своей удивительной жизни: о том, как Ларри Зайгер из Бруклина, сын еврейских эмигрантов, стал Ларри Кингом, «королем репортажа»; о людях, с которыми встречался в эфире; о событиях, которые изменили мир. Для широкого круга читателей.
Борис Савинков — российский политический деятель, революционер, террорист, один из руководителей «Боевой организации» партии эсеров. Участник Белого движения, писатель. В результате разработанной ОГПУ уникальной операции «Синдикат-2» был завлечен на территорию СССР и арестован. Настоящее издание содержит материалы уголовного дела по обвинению Б. Савинкова в совершении целого ряда тяжких преступлений против Советской власти. На суде Б. Савинков признал свою вину и поражение в борьбе против существующего строя.
18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Когда я — Андрей Ангелов, — учился в 6 «Б» классе, то к нам в школу пришла Лошадь» (с).
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.
В этой увлекательной повести события развертываются на звериных тропах, в таежных селениях, в далеких стойбищах. Романтикой подвига дышат страницы книги, герои которой живут поисками природных кладов сибирской тайги.Автор книги — чешский коммунист, проживший в Советском Союзе около двадцати лет и побывавший во многих его районах, в том числе в Сибири и на Дальнем Востоке.
Рог ужаса: Рассказы и повести о снежном человеке. Том I. Сост. и комм. М. Фоменко. Изд. 2-е, испр. и доп. — Б.м.: Salamandra P.V.V., 2014. - 352 с., илл. — (Polaris: Путешествия, приключения, фантастика. Вып. XXXVI).Йети, голуб-яван, алмасты — нерешенная загадка снежного человека продолжает будоражить умы…В антологии собраны фантастические произведения о встречах со снежным человеком на пиках Гималаев, в горах Средней Азии и в ледовых просторах Антарктики. Читатель найдет здесь и один из первых рассказов об «отвратительном снежном человеке», и классические рассказы и повести советских фантастов, и сравнительно недавние новеллы и рассказы.Во втором, исправленном и дополненном издании, антология обогатилась пятью рассказами и повестью.
В своей книге неутомимый норвежский исследователь арктических просторов и покоритель Южного полюса Руал Амундсен подробно рассказывает о том, как он стал полярным исследователем. Перед глазами читателя проходят картины его детства, первые походы, дается увлекательное описание всех его замечательных путешествий, в которых жизнь Амундсена неоднократно подвергалась смертельной опасности.Книга интересна и полезна тем, что она вскрывает корни успехов знаменитого полярника, показывает, как продуманно готовился Амундсен к каждому своему путешествию, учитывая и природные особенности намеченной области, и опыт других ученых, и технические возможности своего времени.
Палеонтологическая фантастика — это затерянные миры, населенные динозаврами и далекими предками современного человека. Это — захватывающие путешествия сквозь бездны времени и встречи с допотопными чудовищами, чудом дожившими до наших времен. Это — повествования о первобытных людях и жизни созданий, миллионы лет назад превратившихся в ископаемые…Антология «Громовая стрела» продолжает в серии «Polaris» ряд публикаций забытой палеонтологической фантастики. В книгу вошли произведения российских и советских авторов, впервые изданные в 1910-1940-х гг.