На железном ветру - [34]
— Так стрелять — не надо и целиться, — заметил Поль.
Остальные шесть выстрелов принесли больше успеха. Коробок, правда, не пострадал, но пули вокруг него легли кучно.
— Для первого раза неплохо, — утешил «учитель», забирая у Михаила наган. Заново зарядил, как бы по рассеянности вскинул, выстрелил. От коробка полетели щепки.
Михаил смотрел на него разинув рот, как на чудотворца.
— Да ведь ты не целился!
— Целился, только рукой, а не глазом, — улыбнулся Поль.
— ?!
— Ну, как тебе объяснить, — я вроде бы вижу рукой... — Беззаботно — брось, мол, ломать голову над чепухой! — хлопнул Михаила по спине. — Словом — мистика. Айда лучше по домам — успокоим пап и мам.
С каждой минутой, проведенной в обществе этого парня, интерес Михаила к нему возрастал.
Вместе вышли на улицу, не сговариваясь, свернули направо.
— Почему тебя целыми днями не видать? — спросил Михаил.
— В конторе-то? Участвую в розыске иголки в стоге сена. Ужасно скучаю по злоязычной Симе и прочей интеллигенции.
— Слушай-ка, Поль... Ты вот часто говоришь стихами — это само собою получается? Или сочиняешь?
— Тренируюсь, — серьезно сказал Поль. — Всякое дело требует тренировки. А я люблю стихи...
— И сам сочиняешь?
— Ага.
Михаил не знал: верить, нет ли. Люди, сочинявшие стихи, представлялись ему небожителями, недосягаемыми для простых смертных. К тому же, поскольку его знание поэзии ограничивалось стихами из старых хрестоматий, то большинство поэтов не вызывали у него интереса. Стихи были только частью учебной программы, которую следовало вызубрить, чтобы не получить двойку. Иного значения в его жизни они не имели.
И вдруг на тебе... Свой в доску парень, да мало того — чекист... сочиняет стихи!
Поль был в сапогах, и шаги его гулко бухали на пустой, слабо освещенной фонарями улице. В такт шагам он начал произносить какие-то слова. Михаил не разбирал их смысла, но звучали они резко, дробно, как барабанный бой. Невольно шаг его приноровился к этому рвущему, толкающему ритму, и вот уже оба не шли, а маршировали по гулкой улице, и Михаилу неожиданно стал доступен смысл барабанных слов. Это, как ни странно, были стихи...
Поль кончил декламировать, а в ушах Михаила все еще звучало: «Левой! Левой! Левой!» и ноги шагали, подчиняясь колдовскому ритму.
— Нравится?
Поль замедлил шаги. Колдовство нарушилось, распался ритм. Михаил перевел дух. Испытывая чувство, близкое к благоговению, проговорил:
— Здо-орово... Неужто?.. Поль, неужто это ты сам?..
— Ну да, сам... Это Маяковский написал. Настоящий поэт.
— Он еще что-нибудь сочинил?
— А-а-а, забрало! — почему-то обрадовался Поль за Маяковского. — Слушай еще.
Остановился под фонарем и, раскинув руки, будто собираясь обнять небо, на всю улицу возвестил:
Поль не говорил стихи, а пел. Пел, запамятовав, должно быть, что на дворе два часа ночи, что находится на улице.
Из-за угла вывернулся чоновский патруль — трое парней с винтовками, по виду — одногодки Михаила.
— Граждане, предъявите документы, — хмуро попросил старший.
продолжал Поль, одновременно запуская руку в карман за пропуском. Но вместо пропуска в руке у него оказался наган. Чоновцы отпрянули, старший вскинул винтовку, крикнул срывающимся мальчишеским дискантом:
— Бросай оружие!!
— Вы что, очумели?! — заорал Михаил, размахивая пропуском перед дулом винтовки. — Мы из Чека!!
безмятежно выпевал Поль, сунув наган под мышку и роясь по карманам. Наконец, протянул ощетинившимся чоновцам красную книжечку.
Те в замешательстве переглянулись, старший миролюбиво бросил Донцову: «Ладно, валяйте» и своим: «Пошли, братва».
донеслось им вслед, и все трое дружно оглянулись. «Черт те что о нас подумают», — обеспокоился Михаил, однако прервать вошедшего в раж чтеца не решился.
Домой пришел около четырех утра. Чуть ли не до Санбунчинского вокзала проводил своего нового товарища.
Михаилу нравилась его простота, какая-то органическая щедрость. Поль сыпал остроумными репликами, но, казалось, не замечал их, не старался непременно вызвать у собеседника смех. Для него важнее всего было ловко выразить мысль.
Коротко рассказал о себе. Никакой он не француз. Настоящее имя Павел, фамилия Кузовлев. Родители, известные цирковые жонглеры, в детстве называли его Полем. Позднее, готовясь к цирковой карьере, он взял артистическую фамилию родителей — Велуа. Так и в паспорт записали. Революция и гражданская война вытеснили мечты о цирке. Вступил в комсомол и так же, как Михаил, был направлен на работу в Чека.
Стихи он читал безотказно. Готовность Михаила слушать вызывала у него по-детски простодушную радость.
Михаил такие стихи слышал впервые. Он впитывал их, как сухая губка воду. Стихи эти соответствовали его душевному настрою, они без усилий входили в сердце и отпечатывались в мозгу. Повторив иную строчку, он вдруг начинал испытывать удовольствие, о возможности которого еще вчера не подозревал.
Настоящий том содержит в себе произведения разных авторов посвящённые работе органов госбезопасности и разведки СССР в разное время исторической действительности. Содержание: 1. Петр Поплавский: Под кодовым названием «Эдельвейс». Том 1 2. Петр Поплавский: Под кодовым названием «Эдельвейс». Том 2 3. Алексей Роготченко: Когда погиб Милован. Книга первая 4. Алексей Роготченко: Когда погиб Милован. Книга вторая 5. В. Владимиров: Агент абвера 6. Виктор Георгиевич Егоров: Заговор против «Эврики».
Настоящий сборник отличается от всех выпущенных издательством «Молодая гвардия» ранее. Он целиком посвящен одной теме — подвигу советских разведчиков в годы Великой Отечественной войны, явившейся величайшим испытанием молодого поколения на верность делу Октября, делу коммунизма…
На 1-й стр. обложки — рисунок А. ГУСЕВА к повести Виктора Егорова «Заложник».На 2-й стр. обложки — рисунок Г. НОВОЖИЛОВА к повести Владимира Малова «Семь Пядей».На 3-й стр. обложки — рисунок Л. КАТАЕВА к рассказу Артура Конан-Дойля «Ужас высот».
Советской разведке становится известно, что в Берлине обосновалась химическая лаборатория Гуго Пфирша. Над чем работают в атмосфере полной секретности его люди, какие цели они преследуют и чем грозит нашей стране в случае войны этот «научный» центр? Чтобы выяснить это, в Берлин должен отправиться разведчик-нелегал Дмитрий Варгасов – «выходец из буржуазной среды», в совершенстве владеющий немецким языком.
Виктор Егоров — старый чекист, В 1968 году читатели познакомились с его первой книгой “Заговор против “Эврики”.В ней рассказывалось о том, как органам государственной безопасности с помощью советского чекиста, сумевшего еще задолго до войны проникнуть на службу в германскую разведку, удалось сорвать террористический акт фашистов против участников Тегеранской конференцииТема, которая легла в основу второй повести, подсказана неоднократными попытками Центрального разведывательного управления США спровоцировать разлад в отношениях Советского Союза с государствами, вставшими на путь самостоятельного развития.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.