На Западе Диком. Трилогия - [4]

«Прощай оружие!» Легко рассуждать об этом сидя в уютной парижской квартире. Волею судеб, в нашей семье отродясь охотников не водилось, а другого легального способа иметь оружие, нет. Хуже того, даже газовой пукалки и той не нашлось. Пришлось озаботиться временной обороной от непрошеных гостей: укрепили кое-где покосившийся забор, развесили гирлянды из разных банок и склянок, говорят, такой шум отпугивает медведей. А если тут бродят динозавры? Или вы думаете вам не полезут в голову всякие бредовые мысли, окажись в такой ситуации. В конце концов, мужчины мы или погулять вышли, а значит, главное на текущем моменте было решение вопроса об оружии. Не буду утомлять долгими рассказами о наших с Олегом спорах, но на исходе третьего дня амуниция была на уровне, способном удовлетворить придирчивого центурия времён Цезаря. Единственное отличие было в выборе оружия. Остановились на топоре с клевцом на обухе, и мне Олег выковал кинжал типа бебута, а себе кортик — моряк ити его. Я понимаю — паранойя и шизофрения, скажет проницательный читатель, ребятам надо бы отдохнуть на Бали или хотя бы в Карловы Вары, но страшно же было, что может быть страшней неизвестности? А, собственно, неизвестность стала отступать. Именно на том самом исходе того самого третьего дня на каменистый пляж вылезла пирога!!! На берег сошедшие человечки числом полдюжины что‑то бурно обсуждали, попеременно тыкая руками и палками в нашу сторону. Быстро снарядившись по форме, мы чинно вышли к ним на встречу. И как первопроходцы умудрялись так быстро и легко находить общий язык с туземцами? Наша первая встреча не началась вообще, как только до них оставалось шагов 10, туземцы попросту сбежали, вернее прыгнули в пирогу и через миг уже гребут так, что я не поставил бы уверенно на чемпиона по гребле из нашего мира (времени). Всю ночь Олег, как заведённый, что‑то точил и резал в сарае. Я же почему‑то успокоился: окружающая природа, теперь вот индейцы в пироге, ровно такие, как на тех рисунках из мемуаров путешественников. Ситуация прояснялась, мы точно в земном мире, осталось выяснить наш ли это мир и какой нынче год, да хотя бы какой век.

— Будем «покупать Манхеттен»! — Безапелляционно заявил великий ночной точильщик.

— Даже не задумываясь ни на секунду, скажу, дорогой братец, мы не голландцы и англо-саксы, чтобы так подло себя вести. Мы станем для местных своими, пока не знаю в каком статусе, но гостями нельзя жить вечно: ты либо свой, либо тебя рано или поздно ограбят и убьют.

— Игорь, мы даже говорить не умеем по-ихнему, какие к едрёной фене «свои»?

— Ничего страшного, на языке жестов пообщаемся, а потом научим туземцев правильному языку. Собираем подарки и двигаем вдоль берега до ближайшей деревни или что там у них.

— Да я то, как раз и готовил подарки, но мне кажется лучше купить право жить на этой земле. Ты их морды видел? С такими трудно стать своими. — Олег продолжал возмущаться и пытался пойти по пути, проторенному голландцами, забывая про разные исходники у них и у нас.

Не успели мы пройти и полчаса, то толкая, то таща за собой садовую тачку, как перед нами выросли колокольчики деревни. Так забавно выглядели их чумы или юрты, тогда я не знал, как индейцы их называют, а всамделишные я в жизни никогда не видел. За ручьём, перед деревней, полтора десятка мужчин, преисполненных отчаянного мужества, до боли в руках сжимали копья. Несчастные полуголые обезьяны, лишь двое из них были одеты в какое‑то подобие деревянной кирасы, у остальных не было и этого. Как я потом узнал, наши фигуры навеяли им мысль о новых врагах, ещё страшнее тлинкитов, которые одним ударом копья пробивали человека насквозь, что случалось, и двоих убивая сразу.

— Ну что, люди добрые, покалякаем о жизни и судьбе? — Как можно более спокойно обратился я к напряжённым воинам, протягивая пластиковые разноцветные висюльки от разбитого кашпо. — Меняться бум или не бум?

После потлача мы долго разбирали все те подарки, что нам надарили, хотя правильнее сказать наменяли. Само-собой мы не понимали, на сколько ценными будут для сэлишей те подарки, которые мы приготовили, хотя мы и выбирать старались ненужный хлам, главное чтобы блестело. Как выяснилось, мы разжились всей гаммой народных промыслов, в том числе двумя рабами и тремя рабынями. Вот уж чего я никак не ожидал, да и Олег был шокирован, что среди северных индейцев распространено рабство. Надо признать рабы не ходили в кандалах и ошейниках, но и убегать вроде как не помышляли. Йэлт попал в рабство после одного неудачного набега за рабами, как говорится, пошёл по шерсть — вернулся остриженным. Это был его первый поход и столь бесславно закончившийся, потом обмен в другое племя, и вот сейчас новый хозяин. Второй имя вообще не имел, как и девушки рабыни, поэтому за свой тщедушный и суетливый образ был прозван Шуриком, в честь известного персонажа. Сколь же велико было общее удивление, когда барак на две половины, построенный вместе с новобранцами, был предоставлен им для жилья. Собственно наше удивление было в том, что они планировали жить, как и все рабы, возле входа в наш дом, а барак, это дворец достойный тоэнов! Пришлось устраивать первую политинформацию на новой земле. Кое‑как на пальцах объяснил, что рабы у Больших людей сами по себе становятся большими рабами почти равными лучшим людям простого народа. Не знаю, насколько Йэлт всё правильно понял, но они с Шуриком впоследствии разве что не плевали в лицо всем встречным поперечным. Может и несколько самонадеянно с нашей стороны, но эта уверенность в избранности настолько сильно впиталась в сознание Йэлта, что все наши дальнейшие переговоры с туземцами, которые, как правило, вёл доморощенный Нео, проходили в русле взаимопонимания и добрососедства.