На Западе Диком. Трилогия - [38]

— Тогда мы отказываемся работать! — Выкрикнула по-русски, не выходя из толпы, пожилая, лет под сорок, женщина.

— О, браво! Вы делаете успехи, как всегда к месту. Прошу подойти. Нет. — Это уже гвардейцам, ринувшимся вытаскивать её из толпы. — Пусть сама подойдёт, мы же говорим пока, а среди цивилизованных народов принято договариваться, а не ломать кости друг другу. Не так ли, женщина?

— Я не знаю. — Уже не так бойко, а скорее с опаской проговорила бунтарка, выйдя из толпы лишь на пару шагов.

— Как имя твоего мужа, женщина? — Спросил я, раскрывая книгу со списком отбывших.

— Альберто Тауро дель Пино и ещё сын Франциско, а обе дочери со мной. — С огромной надеждой, правда непонятно на что, уставилась на книгу.

— Таких в отправленных нет, возможно они остались на острове Победы, как вы уже знаете — это недалеко. — Пробежав глазами по списку, таких не увидел. Но решать вопрос с остальными нужно сейчас, не давая распространяться пожару в маленьких головах. — Ещё раз повторяю, слово мы держим, неважно где будут ваши мужчины, если они проявят верность, то у вас будет шанс воссоединиться, не рушьте, усилия своих мужчин, бунтом. Дайте им шанс на надежду, ведь и вы, в первую очередь, должны доказать право на воссоединение. А вы бунт устроили, нехорошо!

— Простите нас, господин, мы просто хотели узнать кого отправили на дальний остров! — Перевёл Луис реплику из толпы, на испанском.

— Тогда это просто, но вы потревожили меня, поэтому наказание понесёте, а список отправленных — вам прочитает позже товарищ Пинело. — Сразу после этих слов, я развернулся и передав книгу еврею, быстро ушёл к фургону.

В свете последних событий, необходимость увеличивать армию назрела крайне сильно. 14-16-летние, безусловно, отлично подходили для длительного похода, но оставлять их присматривать за ушлыми и прожжёнными конкистадорами было бы весьма не мудро. Оставлять же гвардию тоже нельзя, без опытных и хладнокровных воинов пацанву порвут и не заметят, даже технически отсталые европейцы. Выход, как это часто бывает, нашёлся сам-собой.

— Игорь, вчера Анахуц вернулся, говорит, что дорога за Споканом очень плохая для фургонов. Я тут подумал с Шахом, хочу просить тебя дать мне пять-шесть сотен белых рабов, они дорогу хорошо могут строить. — Тесть, как всегда, был предельно откровенен в своих желаниях.

— Вы только с Шахом это хотите или другим тоэнам дорога к сиу тоже интересна?

— Нет, только мы. Ты разреши нам только острог поставить на той дороге, чтобы никто из других тоэнов не торговал с сиу и не отправлял своих охотников убивать бизонов. Мы с Шахом только вместе будем, не нужен нам никто другой, пусть рыбу ловят и нерпу.

— Интересно, значит ты хочешь монополизировать торговлю со всем востоком и никого туда не пускать. А если сиу или дикари эти, как их…, абсалока, захотят что-то купить в Спокане или может в Аркаиме, ты их тоже не пустишь? — Да уж, родич — за ним только глаз да глаз.

— Что я хочу?! Не надо мне монополизировать торговлю, я и так торговать умею.

— Вот почему ты, мой родич и друг, а боишься спросить, что значат какие-то незнакомые слова? Моно — значит один, а монополизировать — единолично иметь что-то. В твоём случае — торговлю с сиу и вообще доступ на восток и обратно.

— Вот и я говорю, что не надо мне твоё моно, я же не один буду, там и Шах, и Анахуц, и ещё две сотни наших… и твоих тоже родичей. — Я даже понимал искреннее возмущение тестя, жалко, что наши последние цари, особенно Коленька, ещё и принимали это, губя экономику державы.

— Хорошо, слушай внимательно, хоть я тебе уже тысячу раз это говорил: никому директор не имеет права давать преимущества по сравнению с другими гражданами, хоть ты тесть, хоть жена, хоть брат родной. Закон должен быть один для всех и права каждого гражданина равны, нельзя разрушать эти важнейшие основы даже на йоту. Иначе это подорвёт развитие и хозяйство Аркаима. А мы должны, нет — просто обязаны, расти и развиваться очень быстро, в противном случае более сильные державы нас съедят. Как родичу, я всегда могу тебе помочь, подсказать, даже дать рабов, но никогда и никому не дам монополию ни на что.

— И что же теперь делать, я сказал Шаху, что ты обязательно поможешь? — Расстройство купца было очевидным, надежды на новый гигантский доход рушились на глазах.

— Опять… Ладно, вот тебе будет указ директора: взять 500 рабов из государственного казначейства, проложить дорогу от Спокана до равнин реки Валиме, поставить острог и взимать плату, за каждого проезжающего по дороге, в два рубля с каждого фургона и по полтине с лошади. Десятину со сборов сдавать в казну. После завершения прокладки этого участка, продолжить работы до долин Сиу по согласованному с Директорским Приказом пути. — Я смотрел на Йэлшана, наблюдая как неуловимо светлеет его лицо. — Вот такой указ тебе подходит, доволен?

— Ты мудр, Игорь, как и подобает большому тоэну! — Мазнул лестью хитрец. — Только зачем мне два рубля, у нас и так твоих рублей полные сундуки, лучше брать одеялами или шкурами, так надёжно!

— Это дело уже твоё, как и чем брать, ты главное в казну по 20 копеек с фургона клади и с проезжающих цену не завышай. Стоит, например, шкура 3 рубля — рубль на сдачу верни! Ну и само-собой государственные люди должны проезжать свободно, без оплаты. Срок указа 12 лет, два года тебе на прокладку дороги и десять лет на сбор пошлины. Потом поставишь по всей дороге гостиницы с кабаками и на том будешь прибыль иметь.