На закате - [2]

– Не знаю, – отозвался второй, чуть постарше. – Ткни ее, и поймешь.

– Сам тыкай.

Прислонив ружье к дереву дулом вверх – так учил отец, – старший из мальчиков опустился на колени рядом с распростертой на земле женщиной и неуверенно протянул к ней руку.

– Ага, боишься? – злорадно поинтересовался младший.

– А вот и нет, – возразил второй, поднося указательный палец к губам женщины. – Дышит, – с облегчением сообщил он. – Значит, живая.

– Как по-твоему, Бубба… О черт, у нее под платьем кровь!

Бубба в испуге отскочил. Его братишка Люк прав – под рваной юбкой, едва прикрывавшей колени женщины, виднелась лужица крови. Чулок на ней не было, кожаные ботинки потрескались, а шнурки состояли из сплошных узлов.

– Наверное, она ранена. Нам надо бы…

– Заткни свой поганый рот, – прервал его старший. – Сам знаю, что надо.

– Я пожалуюсь Ма, что ты ругаешься!

– А я скажу, что ты написал в кувшин, из которого умывается старуха Уоткинс, – хотел отомстить ей за то, что она тебя выбранила.

Люк пристыженно замолчал, а Бубба снова повернулся к женщине и осторожно приподнял подол изношенного коричневого платья.

– Черт! – Он с криком отскочил, выпустив из рук ткань. Бедра незнакомки оголились, и мальчики в ужасе уставились на мертвое дитя. Люк судорожно сглотнул.

– Блевать собираешься? – деловито осведомился старший.

– Да нет… вроде, – еле слышно отозвался Люк.

– Беги за матерью. И отца приведи. Надо отнести женщину в фургон. Найдешь дорогу?

– Спрашиваешь!

– Тогда двигай, а то как бы она и в самом деле не померла.

Склонив голову, Люк внимательно оглядел незнакомку.

– А она миленькая. Небось хочешь опять потрогать ее, пока меня не будет?

– Мотай отсюда! – Бубба угрожающе подступил к брату.

Отбежав на безопасное расстояние, Люк пригрозил:

– Все маме расскажу!

Бубба запустил в ябедника шишкой, но промахнулся. Вскоре Люк скрылся из виду. Старший Лэнгстон склонился над несчастной, аккуратно прикрыл мертвого младенца, а потом, утирая пот со лба, прошептал:

– Леди! Леди, слышите меня?

Замирая от страха, он потряс незнакомку за плечо. Та застонала, и голова ее дернулась.

Никогда еще Бубба не видел таких волос – мокрых от дождя, с запутавшимися в них веточками и листьями, но все равно прекрасных – густых, шелковистых, кудрявых. А цвет! То ли рыжий, то ли каштановый.

Мальчик снял с плеча флягу и поднес ее ко рту женщины.

– Хотите пить?

Он наклонил флягу. Немного жидкости пролилось на бледные губы незнакомки, и она тут же жадно облизнула их.

Она открыла глаза. Перед ее затуманенным взором предстал отрок лет шестнадцати со светлыми, почти бесцветными волосами. Неужели это ангел? Значит, она в раю? Но тогда почему над головой то же хмурое небо, вокруг те же деревья и та же мокрая земля? Так она жива!

– Уйди, мальчик. Я хочу умереть. – Женщина снова устало закрыла глаза.

Презирая себя за беспомощность и опасаясь, как бы незнакомка не отдала богу душу, подросток прислонился к дереву. Вскоре он услышал шаги и увидел родителей и брата, торопливо пробиравшихся к нему через кустарник.

– Что там Люк болтает о какой-то девушке, а, сынок? – обратился Зик Лэнгстон к Буббе.

– Да вот же она! – возбужденно воскликнул Люк, тыча пальцем в незнакомку.

– Ну-ка быстренько все отсюда! Дайте мне посмотреть, что с бедняжкой. – Ма нетерпеливо отстранила мужчин и грузно опустилась на землю. – Да она прехорошенькая! Но почему девушка оказалась одна в лесу?

– У нее ребенок, Ма.

Знаком велев мужу увести сыновей, Ма задрала юбку девушки. Она видала и не такое и все же была потрясена.

– Боже милостивый! Зик, дай мне руку. А вы, мальчики, бегите к фургону и скажите Анабет, чтобы приготовила постель, развела огонь и поставила чайник.

Разочарованные тем, что пропустят самое интересное, братья дружно запротестовали, но мать решительно пресекла их возражения. Зная, что рука у нее тяжелая, мальчики решили не искушать судьбу и послушно затрусили к фургону.

– Сдается, ей совсем худо? – сочувственно спросил Зик, подходя к жене.

– Да. Первым делом надо удалить послед, иначе она умрет от заражения крови.

Они молча захлопотали над несчастной.

– А с этим что делать? – Зик кивнул на сверток, в который завернул мертвого младенца.

– Закопай и отметь место – может, ей захочется прийти на могилку.

– Завалю камнем, чтобы звери не сожрали. – Лэнгстон взялся за лопату. Выполнив свою печальную миссию, он обтер руки пестрым носовым платком и снова подошел к жене. – Ну, как она?

– Кровотечение пока не прекратилось, но думаю, обойдется. Мы сделали все, что могли. Ты отнесешь больную?

– Если поможешь мне поднять ее.

Когда Зик, осторожно подняв женщину, прижал ее к груди, она очнулась и попыталась оттолкнуть его. Но силы тут же покинули бедняжку, и она опять впала в беспамятство. Ее руки как плети повисли вдоль тела, голова запрокинулась.

– Отродясь не видал таких волос, – восхищенно заметил Лэнгстон.

– Я тоже, – отозвалась Ма, проверяя, не осталось ли на земле вещей девушки. – Нам лучше поторопиться – того и гляди опять дождик пойдет.

Внутри все по-прежнему жгло огнем, во рту пересохло. Временами больную бросало в жар, но вместе с тем она испытала умиротворение. Неужели тот светлоголовый юнец оставил ее в покое и она все-таки умерла? Но на небесах человек не чувствует боли. Почему же она так страдает?